Потом она сказала Шерифу Гарланду:

– Спасибо, что сообщили мне. Я очень это ценю. Хорошо, что вы сообщили мне о смерти на моей территории.

– Всегда пожалуйста, – отвечал шериф, слегка прикоснувшись к шляпе.

Затем Райли выбралась из ущелья и пошла к хижине своего отца. Когда она была здесь последний раз, всё было покрыто слоем снегом. Теперь в окружающем лесу кипела весенняя жизнь. И всё же Райли видела, что здесь почти ничего не изменилось. Рядом с пеньком лежала та же связка дров.

Она подошла к хижине и обнаружила, что передняя дверь не заперта. Это было неудивительно: видимо, Ширли отперла её, собираясь показать хижину своим клиентам.

Когда Райли зашла внутрь, её охватило ощущение дежавю.

Всё выглядело в точности так же, как и когда она была здесь в прошлый раз: то же плетёное кресло, те же висящие на стене медали, тот же деревянный стул, на котором её отец разделывал белок.

Райли готова была поклясться, что здесь совершенно ничего не изменилось.

Хэтчер умудрялся проводить здесь время, ничего при этом не меняя, не оставляя ни намёка на своё присутствие.

Райли вздрогнула от воспоминания о своём последнем визите сюда вскоре после смерти её отца.

Она встретила Хэтчера, который стоял снаружи хижины – самый нежеланный гость. Он вошёл внутрь и сел прямо сюда, на этот деревянный стул.

Но теперь казалось, что Хэтчера здесь никогда и не было. Как будто ничего не произошло.

На мгновение она попыталась убедить себя…

«Может быть, этого и не было. Может быть, всё было не так плохо».

В конце концов, как она может быть уверена, что Ширли Реддинг убили?

Разве не возможно, что сценарий шерифа Гарланда верен: женщина споткнулась и упала, пока спускалась в ущелье нарвать цветов?

Райли в отчаянии вздохнула.

Да, это возможно. Но инстинкты говорили ей о том, что Ширли убил Хэтчер.

А её инстинкты ошибались крайне редко.

Райли вышла на улицу, села в машину и поехала домой.

Путь был неблизкий.

*

Райли приехала домой вовремя, чтобы успеть на по обыкновению вкуснейший обед Габриэллы. Но настроение за столом было тяжёлое. Джилли была оживлённой и болтала о вчерашней тренировке по волейболу. Габриэлла задавала Джилли вопросы о игре и о домашней работе.

А вот Эприл была мрачной и почти не говорила. Она не поднимала глаз на Райли.

Девочка, очевидно, всё ещё злилась за вчерашнее. Хотя Райли спасла парня Эприл, она отказалась привести Лиама к ним.

Райли вздохнула. Казалось, что что бы она ни делала, этого никогда не будет достаточно, она никогда не может сделать всё правильно. Она решила подойти к вопросу издалека.

– Ты говорила с Лиамом? – спросила она Эприл.

– Ага, – ответила девочка, ковыряя еду вилкой.

– Он в порядке? – спросила Райли.

– Ага.

Повисло неловкое молчание, Джилли и Габриэлла смотрели с тихой тревогой.

Райли спросила:

– Лиам звонил куда-нибудь, например, в органы опеки?

– Нет, – ответила Эприл.

– Почему?

Эприл раздражённо застонала:

– Потому что он говорит, что сейчас всё в порядке. Его отец извинился. Он сказал, что больше никогда не будет пить.

Райли не знала, что сказать. Конечно, она знала, что это типичная схема поведения в семьях с насилием. Нельзя было полагаться на то, что отец Лиама сдержит слово. Но это не могло заставить Райли передумать: если она привезёт сюда Лиама, возникнет масса проблем, в том числе юридического характера.

После очередного молчания Эприл сказала:

– Мне больше не хочется есть. Могу я выйти из-за стола?

– Да, – ответила Райли.

Эприл встала и поднялась к себе в комнату.

Какое-то время Райли, Джилли и Габриэлла ели в тишине.

Потом Джилли сказала:

– Ты права, мама. Эприл рассказала мне о том, что вчера произошло, и я считаю, что ты приняла правильное решение по поводу Лиама. Приезд сюда ему ничем не поможет. Он только сделает всё хуже. Он сам должен справляться со своими проблемами. Эприл этого не понимает, а я понимаю.

Райли почувствовала комок в горле.

– Спасибо за эти слова, Джилли, – сказала она.

Джилли пожала плечами.

– Ты приняла правильное решение, – повторила она. – Ты поступила правильно.

Затем Габриэлла сказала Джилли:

– Может быть, тебе надо поговорить об этом с Эприл. Может, тебя она послушает.

Джилли кивнула.

– Поговорю с ней после еды, – сказала она.

Остаток ужина прошёл в тишине, но мирно. Райли была благодарна Джилли за понимание, а Габриэлле за здравомыслие. И всё же она чувствовала себя несчастной. Она не могла стряхнуть чувство ответственности за ужасную смерть Ширли Реддинг. А теперь ей ещё казалось, что её семье от неё никакой пользы.

«Джилли и Габриэлла справляются со всем лучше меня», – пронеслось у неё в голове.

Зачем ей вообще приходить домой?

*

Позднее тем вечером, когда девочки легли спать, а Габриэлла спустилась к себе, Райли открыла кухонный шкаф, где стояли бутылки с виски. Она налила себе полный стакан, а потом вместе со стаканом и бутылкой пошла в гостиную.

Она села на диван и сделала большой глоток виски. Она ощутила приятное жжение на языке. Умом она понимала, что пить виски – плохая идея. Но она чувствовала, что её засасывает знакомый водоворот отчаяния. Как ещё ей притупить это чувство?

В её голове крутились ужасные мысли.

Она видела ущелье с цветами и речкой. В её воображении зелень покрылась красными пятнами крови. Потом она увидела тело Ширли Реддинг с открытыми мёртвыми глазами, которые следили за ней, куда бы она ни пошла.

Райли отчаянно хотелось вернуться в прошлое и всё исправить.

Если бы только она узнала больше о Ширли и её непредсказуемом поведении, она никогда не наняла бы её!

И тогда сегодня Ширли была бы жива.

Она также всё время вспоминала свою утреннюю беседу с Дженнифер Ростон.

«Это было больше похоже на допрос», – подумала Райли, сделав ещё один глоток виски.

Ростон обращалась с ней, как с обычным преступником.

И Райли не могла не задуматься, не им ли она и была – обычным преступником.

Если так, может быть, пришла пора признать правду и встретить последствия лицом к лицу?

Осмелится ли она рассказать о своих отношениях с Хэтчером всем – Ростон, Мередиту?