через полтора часа, когда уже давно прозвенел колокол, возвещавший отбой, я распрощался со своим невольным собутыльником. Княжич Измор пил, не пьянея, и, хотя под конец разговорился, собеседником оказался никудышным. Впрочем, я надеялся, что хотя бы что-то из сказанного падет в добрую почву. Парень мне нравился и не только тем, что, кажется, был искренне влюблен в Динку. Было в нем что-то…

Ночь прошла спокойно.

- Где ты была?

- Не твое дело.

- Нет, мое. Отвечай!

- Отпусти! Не выкручивай мне руки. Я не твоя собственность…

- Но ты моя невеста!

- А… (пауза) С чего ты взял?

- С того. Я люблю тебя.

- Ой…

- Да, люблю. И мне не безразлично, где и с кем ты проводишь время! Отвечай!

- Отпусти меня! Немедленно! Ты делаешь мне больно!

- Отпущу, когда признаешься.

- Не в чем мне признавать… Ай! Больно!

- Мне еще больнее, чем тебе. Ты мне не доверяешь…

- А ты не доверяешь мне!

- Доверюсь, если ты скажешь, где была!

- У дяди я была! У дяди. Доволен?

- У какого?

- А то ты не знаешь. Мастер Груви. Он мой дядя!

- Так… (молчание) И что он сказал?

- О чем?

- Не прикидывайся! Ты отлично знаешь…

- Ничего.

- Совсем ничего?

- Ну… да.

- Ты от меня что-то скрываешь. Что тебе сказал дядя Груви?

- Но-но! Это для меня он – дядя. Для тебя – отец Груви.

- Монах?

- Священник.

- Только этого не хватало!

- Тебе что-то не нравится? Это мой дядя, а не твой. И отпусти меня, наконец. Я спать хочу.

- Отпущу, когда расскажешь, о чем вы говорили. Он согласился?

- Нет.

- Вот бес!

- Ай! Пусти!

Утро пришлось потратить на поход в часовню Смерти. Ее возвели не так давно, когда Колледж Некромагии несколько расширил свою деятельность. Лет десять-двенадцать тому назад все эти ведьмаки, маги-ветеринары, алхимики, ведуны и ведуньи существовали в нем на птичьих правах – просто кому-то из будущих некромантов было интересно еще и уметь составлять различные зелья, кому-то – больше внимания уделять магическим животным, а кто-то просто понимал, что некромантом ему «не потянуть». Вот и занимались после уроков с такими же любителями-энтузиастами из числа преподавателей. Приходили и ученики «со стороны», часто принимаемые за отдельную плату. Когда здесь учился я, ведьмаков и ветеринаров с алхимиками уже отделили от собственно некромантов, а не так давно, буквально три-четыре года назад, образовали отдельные факультеты. Тогда и встал вопрос о строительстве часовни Смерти – просто чтоб напоминать о том, кому Колледж был посвящен изначально.

Был разгар груденя-месяца*, природа уже готовилась к зимнему сну, да и луна убывала, так что лучшего визита в храм пожелать просто нельзя. Здесь не было служивших Богине монахов-«смертников», так что мне самому пришлось и отпирать часовню, и зажигать курильницы, и класть к подножию статуи несколько последних сорванных у забора желтых кульбаб:

(*Грудень – последний месяц осени. Предзимье. Прим. авт.)

- Вот. Это тебе.

Присел на край постамента, осторожно погладил каменную стопу, чуть высовывающуюся из-под складок одеяния. Статуя молодой женщины во вдовьем наряде оставалась неподвижной и мертвой, не спеша отзываться на призыв.

- Извини, что долго не приходил. Мы с тобой… вообще не часто видимся. А в последнее время… Сколько прошло лет с тех пор, как я по-настоящему проводил обряды? Тот случай на кладбище не в счет… Он мне не дает покоя. Ты понимаешь, что это может означать… Понимаешь наверняка, - запрокинув голову, попытался всмотреться в скрытое тканью лицо. Скульптор лишь чуть обозначил под покрывалом Ее черты, но я знал, что если Богиня отзовется, они оживут и шевельнутся. – Как понимаю и я. Тяжело, знаешь ли, не думать постоянно о том, что может случиться через… сколько там осталось? Пятнадцать? Двадцать лет?

Статуя молчала. Молчала совсем. То ли моя жена не спешила отзываться на призыв, то ли я утратил способность ее чувствовать. В последнее не верилось – как ни парадоксально, только смерть – в смысле, физическая гибель – может избавить Супруга Смерти от этого звания. И то это отразится на его посмертии – как бы ты ни жил, но место тебе в Бездне, в вечном мраке, одиночестве и холоде. Я знаю. Я там был. Я «видел» там остальных, моих предшественников. И знал, что они ждут. Ибо настанет час, и Бездна вернет то, что забрала, и погруженные во мрак и пустоту души снова обретут способность видеть тварный мир. Вот только случится это…

Скоро случится это. Скоро, если меня не обманывают предчувствия. Первый звоночек уже был. В стенах моего родного Колледжа что-то творится. То есть, сначала только в его стенах, но теперь оно выплеснулось наружу. И пока еще не поздно его остановить.

Когда снаружи послышался слабый шум, я невольно похолодел от дурного предчувствия. Что-то случилось ночью?

- Извини, любимая, договорим потом, - быстро поклонился статуе, коснулся кончиков пальцев ее правой руки и выскочил наружу.

Мимо часовни, возбужденно переговариваясь, шло пять или шесть старшекурсников. Зная по своему опыту, что выпускники часто бывают в курсе всех внутренних дел Колледжа и часто узнают новости раньше профессоров, нагнал молодых людей в два прыжка, дернув ближайшего за локоть:

- Что случилось?

На меня уставились шесть пар глаз.

- А с чего вы взяли, что что-то случилось?

- С того. Пропавшего Гусиньского не нашли?

Парни переглянулись.

- Нет…

- Зато нашли кое-что или кое-кого другого? – угадал я.

- Э-э… ну…м-м… в общем…

- Не мямлить! Отвечать четко и по существу. Да или нет?

- Да.

- Где?

- Там, - шесть указательных пальцев синхронно ткнулись в одном направлении. Собственно, это все, что было нужно.

- Свободны! – крикнул на бегу, устремляясь в ту сторону. И не успел одолеть половины расстояния, как сразу понял – почувствовал – почему Смерть не отвечала мне, когда я пришел проведать супругу.

Она все это время была там.

Глупо утверждать, что смерть – это лишь краткий миг перехода от бытия к небытию. Процесс умирания иногда затягивается на несколько минут и, поверьте специалисту, это не самые лучшие минуты. Все, наверное, слышали выражение: «В