– Ты не позволишь? – Он расправил плечи и двинулся к двери. Остановившись, он увидел ее кровоточащую руку. – Чайна, ты ранена?

Она сказала, что рана пустяковая. Он помог ей спуститься вниз, усадил на нижней ступеньке и попросил ее подождать, пока он сходит в склеп и найдет там свечу.

Она еще раз осмотрела свою руку и поморщилась. Затем она услышала, что дверь в церковный двор заскрипела и приоткрылась. Чайна затаила дыхание. Раздался стук шагов по каменной площадке. Вскочив на ноги, она повернулась и вверху лестницы увидела – нет, не великана – нормального роста мужчину, закутанного в черный плащ.

Тот самый разбойник!

Луч света отразился от пистолета, направленного на нее. Мужчина медленно опустил оружие, и она услышала, как он выругался.

Вытянув вперед левую руку, словно таким образом она могла помешать разбойнику приблизиться, Чайна попятилась назад. Холод пронизал все ее тело, и она услышала:

– Нет!

Она оглянулась через плечо и увидела Квинта, парящего в футе над полом. Его рука сжимала копье. Вспышка света напугала разбойника, и он опрометью бросился к двери.

Снаружи были слышны голоса. У Чайны появилась надежда, что люди из таверны схватили разбойника.

– Спасибо! – шепотом сказала она, оказавшись лицом к лицу с Квинтом.

– Не благодари меня. Ты должна была бежать от того оружия, которое сеет смерть с помощью железных шариков. – Он продолжал ругать ее, растворяясь в воздухе.

На нее упал отблеск свечи. Из склепа появился Александр. Чайна бросилась к нему:

– Он был здесь!

– Кто?

– Разбойник! На верхней площадке лестницы. – Она показала рукой на дверь и тут же застонала, поскольку ее раненая рука горела огнем.

Обняв за плечо, Александр отвел ее со ступенек в сторону. Он посмотрел на лестницу и вздохнул. Ему хотелось устроить погоню за разбойником и покончить с ним раз и навсегда. Но вместо этого он подвел Чайну к низенькой скамейке в склепе. Два ряда простых колонн поддерживали свод. В дальнем углу полукруглая апсида освещалась светом, лившимся из маленького прямоугольного оконца. Воздух был спертый, при каждом вдохе ощущался запах плесени. Камни под ногами были ледяными, словно в разгар зимы.

– Я очень сожалею, – шепотом проговорила Чайна, когда он сел рядом с ней и ослабил галстук.

– О чем ты сожалеешь? – Небольшим куском ткани он перевязал ей руку.

– Представляю, как тебе хочется догнать этого разбойника и научить его хорошим манерам.

Его улыбка была мягкой и сердитой одновременно.

– Еще бы! Он ранил кучера Тернбулла, а теперь – тебя! Я очень надеюсь, что мне представится возможность отплатить ему за это.

– Почему разбойник стрелял в церковном дворе? Я думала, что они грабят только на глухих дорогах.

– Мне было бы приятней, если бы ты задала вопрос, на который у меня есть ответ.

– Ой! – Она отдернула руку и поправила узел, оказавшийся прямо на том месте, где выступила кровь.

– Извини, пожалуйста. Делать перевязки – не самая моя сильная сторона.

– А разве тебе не приходилось это делать на войне?

Он покачал головой:

– Я оставлял это занятие другим. Вот меня – перевязывали. Это было, когда меня ранили и я потерял сознание.

– Я не знала, что ты был ранен.

– Единственно, кто не получил ни одной царапины, так это салонные шаркуны, которые фланировали по Лондону в идеально чистой униформе. – Поцеловав ее раненую руку, он спросил: – Ты можешь дойти до кареты?

– Ты хочешь уехать?

– Да. Ты ранена.

Она положила ладонь на его руку и зашептала:

– Кто бы за этим ни стоял, но он подстрекает нас и делает все, чтобы мы совершили глупость до пятого сентября. – Поколебавшись, она добавила: – Квинт говорил, что тебя подстерегает опасность каждый день и до этого дня.

Александр поморщился:

– И почему тебя не навещает призрак, который приносил бы только добрые вести?

– Ты веришь, что призрак существует?

– Это ты веришь, а я начинаю понимать, что ты всегда честна со мной. – Он улыбнулся. – Иногда даже слишком.

Ее захлестнула радость. Он ей верил. Его скептицизм был серьезным барьером между ними. Сейчас этот барьер рушился. Она прислонилась к Александру, и его рука прижала ее к себе, но всего лишь на миг. Они должны сдерживать страсть друг к другу, иначе она выйдет из-под контроля. Очевидно, Александр тоже это понимал, ибо сразу же опустил руку.

Она посмотрела через плечо, услышав шум на лестнице. Показав знаком, чтобы она оставалась на месте, Александр встал и бросился к лестнице. Чайна затаила дыхание, но тут же услышала смех. Она через мгновение присоединилась к нему, увидев заплутавшую овцу, которая пыталась развернуться на верхней площадке.

Александр поднялся наверх, чтобы вытолкать овцу. Чайна последовала за ним, но задержалась у двери, пока он говорил с людьми, собравшимися поблизости.

Когда он вернулся, она поняла все без слов.

– Разбойник скрылся, – сказала она.

– Очевидно, он ушел в горы. Ни у кого нет желания преследовать его в вересковых зарослях, где он легко может спрятаться.

– Во всяком случае, он ушел.

– Пока что да.

Чайна кивнула, когда Александр указал на дальний конец церковного двора и сказал:

– Я хочу посмотреть, каким образом разбойник ушел так быстро. Там, в зарослях ежевики, должна быть тропа.

– Не задерживайся. – Она взглянула на небо. – Смотри, какие наползли облака. Того и гляди, может разразиться ливень.

Некоторое время она смотрела, как он удалялся, решительно распрямив плечи, затем повернулась и пошла в другом направлении. Дойдя почти до ворот церковного двора, она увидела, как между могилами материализуется Квинт. Он прошел мимо нескольких пасущихся овец, которые вздрогнули, но продолжили щипать траву.

– Квинт! Ты видел мужчину в черном плаще?

– Нет, – сердито ответил Квинт. – Почему ты не послушалась меня, когда я предупреждал, что будут и другие нападения до пятого сентября? – Его глаза, так похожие на глаза Александра, буквально просверлили ее. – Зачем ты привезла его сюда, здесь он в большой опасности!

Чайна попыталась подавить свое раздражение. Она с трудом сдержала себя, чтобы не выплеснуть слова, которые рвались наружу. Она старается делать все возможное. Он должен понимать, что единственным человеком, способным его видеть, остается она, молодая женщина, а не умудренный жизнью искусный воин. Ей очень хотелось напомнить ему: она пытается сделать то, что ему, Квинту, не удалось в течение пятнадцати столетий!