Но она уже знала ответ. Доминик предназначен ей. Единственный, которого она захотела допустить в свое сердце. В свою жизнь. Сомнения и неуверенность не помешали ей сжать его лицо ладонями, когда она целовала его крепко и долго. Не помешали простонать его имя, когда он вел обоих к сокрушительной разрядке.

Натали не могла утверждать, что следующие пять недель были абсолютно несчастными.

Прилетев в Нью-Йорк, она первым делом поменяла гардероб. Вселилась в отель и отправилась к «Мейсиз».

Сара улыбнулась при виде референта в простом, но хорошо скроенном синем костюме и желтой блузке. И улыбнулась еще шире после встречи с издателями, которые, узнав подробности ее приключений, торопились скорее заполучить окончательный вариант книги.

Этот вариант содержал двадцать две главы, каждая из которых была посвящена какому-нибудь пропавшему шедевру, вроде яйца Фаберже или скульптуры Бернини. В последней главе рассказывалось о Каналетто.

Экспертиза и установление права собственности продлились дольше, чем надеялись Сен-Себастьяны. Несколько известных страховых компаний стремились вернуть сотни тысяч долларов, которые выплачивали много лет.

Каналетто был застрахован, но в полисе делалось исключение для военных потерь и катаклизмов. Таким образом, агентству удалось увернуться от выплат герцогине за потерянное имущество.

Доминик, Дев Хантер и Джек Харрис сделали все, чтобы ускорить процесс. Дев предложил заплатить агентствам, Джек помогал облегчить переговоры между ними. Дом, к его величайшему сожалению, не смог вернуться к работе агента. Босс из Интерпола назначил его посредником между Интерполом и бригадой по возвращению утраченных ценностей. Он ворчал, но сумел доказать связи Лаги с дельцами черного рынка и галереями, подозреваемыми в торговле крадеными шедеврами.

Он держал в курсе дел Сару и Натали. Часто писал эсэмэски и имейлы. Личные звонки приберегались на вечер. Сначала они разговаривали часто, потом реже, слишком уж много навалилось дел. Но при звуке его голоса ее сердце ныло от желания и одиночества.

Сомнения одолели ее через несколько недель. Дом казался таким рассеянным. Даже отчужденным. Натали чувствовала, что через месяц разлуки он с трудом ведет разговоры, не относящиеся непосредственно к экспертизе Каналетто.

Сара почувствовала растущую неловкость помощницы. Она не вмешивалась, но хорошо представляла, что произошло между Натали и Домом в Будапеште. И в один дождливый день небрежно спросила:

– Когда Дом звонил последний раз, он не сказал, скоро ли вернут Каналетто?

Натали не подняла глаз от компьютера:

– Нет.

– Черт! На следующей неделе мы должны лететь в Нью-Йорк на вторую встречу с издателями. Может быть, ты сумеешь его подтолкнуть ускорить процесс, когда будешь говорить с ним в следующий раз.

– Я не уверена, когда это будет.

Краем глаза она заметила, что Сара вскинула голову. Натали повернулась и встретила старательно-безразличный взгляд нанимательницы.

– Дом был занят, плюс разница во времени. Трудно застать друг друга дома.

И тут она не выдержала. Вот только что изображала сияющую улыбку, а двумя секундами позже начала задыхаться и молча клялась, что не заплачет.

– О, Натали! – сочувственно воскликнула Сара. – Уверена, что все так, как говоришь ты. Дом занят, ты занята, между вами континенты.

– И таблоиды снова набросились на него, – добавила Натали, нерешительно улыбаясь.

– Знаю, – поморщилась Сара. – Когда-нибудь я научусь не доверять Алексис.

Ее бывший босс, хоть и клялась не допустить утечки, все же, когда началась суматоха, опубликовала в журнале целый разворот с историей самой сексуальной особы королевской крови и его роли в возвращении утерянного шедевра, стоившего сотни миллионов. Правда, умолчала о работе Дома в Интерполе, зато упомянула о Герцоге и намекнула, что пес был обучен элитными антитеррористическими силами вынюхивать возможных преступников.

В другое время Натали бы посмеялась, но фото Дома и Герцога в парке словно ножом пронзило ей сердце.

Поэтому настроение было хуже некуда, хотя они с Сарой, Девом и начальником его оперативной службы Пэт Донован встретились за ужином, чтобы отпраздновать окончание книги. Она улыбалась и поднимала бокал шампанского, однако пробормотала нечто нечленораздельное, когда Сара заговорила о продолжении книги, посвященной красочной семисотлетней истории Карленберга.

– Пожалуйста, Натали, пообещай, что будешь работать вместе со мной!

– Я… э-э-э…

– Хочешь подписать контракт на год с возможностью продолжения работы еще на два года? Я удвою плату, и мы обсудим твое жалованье на эти два года.

Натали едва не проглотила язык.

– Но ты уже платишь мне вдвое больше, чем обычному референту!

Дев перегнулся через стол и забрал ладошку Натали в свою большую руку:

– Ты не просто референт, девочка. Мы считаем тебя одной из нас.

– С-спасибо.

Она отказывалась думать о том, как хотела стать частью семьи. Глупые надежды померкли еще в прошлом месяце, когда в таблоидах появился снимок великого герцога на одном из гала-концертов под руку с гламурной особой, поразительно, на взгляд Натали, похожей на ту, какой она представляла Чмоки-Чмоки-Арабеллу.

– Я потрясена предложением, – сказала она Саре с благодарной улыбкой. – Можно мне немного подумать?

– Конечно! Только быстрее, ладно? Я бы хотела изложить издателям наш план, когда встречусь с ними на будущей неделе.

Но прежде чем принять предложение Сары, Натали хотела признаться во всем. Наутро она, сгорая от стыда, рассказала печальную историю ареста и ухода с должности. Сара слушала с широко раскрытыми глазами, но наотрез отказалась забыть о своем предложении.

– О, Нат, мне так жаль, что ты нарвалась на такого подлого ублюдка! Повезло ему, что попал за решетку! А когда выйдет, пусть ходит да оглядывается! У Дева и Доминика память длинная!

Радуясь безусловной поддержке Сары, тем не менее обуреваемая сомнениями относительно Дома, Натали все еще мучилась, правильное ли решение приняла, когда в следующий вторник вместе с Сарой приехала в издательство.

Она уже третий раз сопровождала Сару в это святилище литературы, где ее поражали высокие шкафы с сотнями книг, выпущенных издательством. Увидев новую книгу, посвященную событиям, предшествующим Первой мировой войне и ее катастрофическому удару по Германии и Австро-Венгрии, Натали потянулась за айфоном, чтобы снять обложку, но тут вестибюль прорезал звонкий лай. Она круто развернулась и открыла рот, когда коричневая с белым пуля метнулась к ней.

– Герцог!

Он с такой силой уперся передними лапами ей в живот, что она пошатнулась. Упала на колени.