По коридорам ходили люди и прочие живые существа.

В компьютерах и силовых сетях текли токи и проносились оптические импульсы.

И все же, все это на самом деле было лишь потенциалом. Шансом. Возможностью существования кварков, атомов, молекул и странных существ, построивших корабль для путешествия между звездами.

С точки зрения физики двадцатого или двадцать первого века ни одно материальное тело не могло передвигаться быстрее скорости света. Но фокус состоял в том, что на самом деле корабль не являлся сейчас материальным телом. Все возможные принципы перемещения быстрее скорости света основывались именно на этом.

В своей каюте представитель культуры Ракс, Третья-вовне, Ксения, села в кресло, достала из багажа маленький белый шар и крепко сжала в кулаке.

Гиперпространственная скрутка, по сути – концентрированное ничто, развернулась и протянулась информационной нитью из одного ничто в другое.

– Мать… – позвала Ксения.

– слушаю тебя третья вовне

– Я позвала тебя из не-пространства, потому что хочу говорить именно с тобой, Вторая на Ракс.

– в чем для тебя разница

– Она неуловима, но я предполагаю, что ты отнесешься к моим словам внимательнее.

– слушаю тебя третья вовне

– Я боюсь за Ракс. У меня был долгий разговор с командиром корабля. Он опасается, что атаке подвергнется наш мир.

– мнение командира заслуживает внимания он умеет концентрировать знания других

– Мать, надежно ли защищен Ракс?

Пауза. Ксения знала, что как бы ни ничтожна была ее роль в иерархии Ракс, но к мнению Тех, Кто Вовне, всегда прислушиваются.

И у нее была слабая надежда, что Вторая на Ракс относится к ней чуть серьезнее, чем другие.

– все меры были приняты перед уходом в цикл дальнейшее усиление нерационально

– Я прошу, усильте безопасность, Мать.

– твоя человеческая составляющая начинает довлеть над тобой

– Нет, Мать.

– если ты настаиваешь на необходимости полной защиты я приму меры

– Спасибо, Мать!

– но это будет означать что ты нуждаешься в возвращении и замене

Ксения прикрыла глаза.

У нее часто билось сердце. Ей даже казалось, что оно болит, хотя Ксения понимала – биологически ее тело совершенно и останется таковым еще сотню-другую лет. Во рту пересохло. Кончики пальцев были холодные, как уже случалось, хотя, когда она замеряла температуру – градусник не показал разницы. Ее мучили месячные – она знала об этой особенности женских особей человека, но никогда не подозревала, что это столь некомфортно.

А еще ей хотелось забраться на колени к Матиасу, прижаться к его груди и немного порыдать. Только чтобы он ничего не говорил, а только молча гладил ее по волосам.

– Усильте защиту, Мать.

– я услышала тебя третья вовне

– Спасибо, Мать. Когда мне вернуться?

Снова пауза. Снова колебания там, на другом конце ничто.

– продолжай выполнять свою функцию ксения

Она вздрогнула – ей послышалась тень эмоций в бесплотном голосе, то ли жалость, то ли нежность, то ли… то ли зависть.

– ты знаешь наш долг наш путь и наше бремя третья вовне

Пауза.

– странное время возможно приходит расплата

– Мать…

– мы делали все возможное миллионы лет в миллионах реальностей исправляя совершенное

– быть может мы ошиблись

– ты знаешь почему мы так редко приходили к людям но возможно ты оказалась в нужное время и в нужном месте

– первая на ракс будет против но мы приняли и одобрили твои слова вдвоем

Ксения почувствовала иную интонацию в последних словах и прошептала

– Спасибо, Третья на Ракс…

– удачи ксения

– удачи третья вовне

Контакт разорвался, белый шарик в руке превратился в белую пыль. Ксения сидела, глотая воздух и глядя перед собой.

Ее просьбу одобрили, и она знала, чего это будет стоить.

Если Ксения поддалась эмоциям, если она ошиблась – последствия защитного построения будут преследовать Ракс еще тысячи лет…

Дверь открылась, и Матиас вошел в каюту. Он увидел Ксению, которая сидела в кресле, поджав ноги и обхватив их руками. Глаза у девушки были пустыми, словно она смотрела куда-то в себя.

– Ксения?

Третья-вовне подняла на него взгляд.

– Мати… сделаешь мне чай?

Матиас не стал ничего спрашивать, но Ксения сказала:

– Я… задумалась. У меня был разговор с командиром.

– Знаю, – засыпая в маленький чайник заварку, ответил Матиас. У смешной стеклянной статуэтки, стоящей рядом с чайником – настороженно принюхивающейся собачки, кончики ушей отливали красным. Наверное, отражали огонек индикатора. – Ты как?

– Нормально, – сказала Ксения. – Я попросила своих быть настороже.

– Ракс согласились?

– Да, конечно, – ответила Ксения. – Все хорошо.

Они оба понимали, что это неправда, но не собирались об этом говорить.

* * *

Мегер сменила на посту в рубке юного навигатора за пять часов до прибытия к Соргосу.

В тонкостях гиперпространственной навигации она понимала мало, как и любой нормальный человек. А вот преподавателем была опытным – так что внимательно выслушала отчет Алекса, уловила нотку сомнения в его голосе и начала въедливо расспрашивать. Алекс признался в нескольких ошибках, которые совершил, прокладывая курс, а заметил лишь задним числом. Выждав, пока подросток перечислит и осмыслит свои ошибки, Анна произнесла положенные фразы о необходимости трижды измерить, прежде чем раз отрезать и смотреть, прежде чем прыгать.

Эти ребята, которых ей пришлось взять с собой, чтобы проникнуть на «Твен» максимально естественным путем, были действительно хороши. Ну, кроме Лючии, которая и сама понять не могла, почему получила высшие баллы и практику в космосе. Но и Лючия справлялась.

Отправив Алекса отдыхать, Мегер уселась в пилотажное кресло, опустила на лицо щиток информационного экрана. Пальцы ее забегали по клавиатуре, запуская тестовые программы. Какие бы новые интерфейсы ни изобретали инженеры, но в обычной ситуации древние панели виртуальных кнопок были самым удобным и надежным интерфейсом. Да, при необходимости скоростного маневра пилотажные рецепторы или прямое подключение к мозгу пилота давали серьезный выигрыш в скорости. Но управлять кораблем как своим собственным телом было изнуряюще трудно. Малейшая потеря концентрации – и искин понимает тебя неправильно.