litbaza книги онлайнУжасы и мистикаСестра моя Боль - Наталия Ломовская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 53
Перейти на страницу:

Папюс был плодовитым автором. Из-под его пера один за другим выходили внушительные тома по оккультизму и магии: «Методологические вопросы магии», «Каббала», «Основы оккультного учения». Благодаря теоретическим трудам о нем вскоре распространилась слава как о маститом оккультисте и маге, чьи возможности поистине безграничны. Однажды к Папюсу в закрытой карете привезли министра колоний Антуана Гийена инкогнито. Месье Гийену грозила отставка, помешать которой было способно лишь чудо. Папюс прежде всего предложил гостю вступить в орден, объяснив, что без этого не в состоянии помочь. Гийен хмыкнул, но согласился, и магистр проводил его в темную комнату, где размещался алтарь. Пять часов кряду министр простоял навытяжку перед алтарем, слушая, как Папюс завывает клятву подчинения духов. Бедняга Антуан хотел есть, пить и сожалел, что не зашел по пути в отхожее место. Он проклинал всех духов и ненавидел всех магистров, но вынес ритуал, потому что привык доводить все до конца – недаром он был министром колоний!

Гийену пришлось взять свои проклятия обратно и с тех пор с большим трепетом относиться к мартинистам. На очередном заседании кабинета доклад министра произвел фурор, и его позиции укрепились. С тех пор к Папюсу зачастили чиновники. Он посвятил в мартинисты министра иностранных дел Делкасса и сурового лидера социалистов Жореса.

А вот с врачебной практикой у Папюса как-то не задалось. Его ближайший друг и собрат по ложе Станислав Гюайат несколько переборщил с кокаином и собрался отдать богу душу – ну или куда там идут души кокаинистов и наркоманов? В общем, он находился на грани смерти, помочь ему могли только духи, и Папюс принялся чертить пентаграммы, рисовать защитные символы и обращаться к ангелам, но все усилия пропали втуне. Через пару дней Станислав скончался в жесточайших мучениях. А так как сам он почитался серьезным черным магом и обладал большой компанией друзей, сторонников и последователей, у Папюса были основания опасаться мести. Тем более что у него началась полоса невезения: то кони понесут и карета перевернется, то красавица-жена покроется коростой, то почтальон принесет дохлую крысу в посылке.

Не дожидаясь новых неприятностей, Папюс отправился в Россию, дабы способствовать там распространению мартинизма. Он преуспел: посвятил в братство военного атташе в Париже Валериана Валериановича Муравьева-Амурского и актрису Мусину-Пушкину. Атташе представил чародея императору.

Насколько Александра Федоровна была очарована магистром Филиппом, настолько Николай очаровался Папюсом. В императорской семье наметился раскол. Царю претили постоянные разговоры о болезнях, и в Папюсе он нашел тонкого, понимающего собеседника. Двое друзей проводили много времени в уединенных беседах – Папюс убеждал Николая вступить в мартинистскую ложу, мол, это окажет мощное защитное воздействие на царствующий дом и дела государства. Николай согласился принять посвящение, за ним последовали вдовствующая императрица Мария Федоровна, великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич, а также многие представители высшей аристократии, так что во дворце повернуться нельзя было, чтобы не наткнуться на мартиниста. Они основали собственную ложу «Роза и крест», проводили бесконечные собрания, приветствовали друг друга особыми жестами и совершенно забыли о своих прямых обязанностях.

Но к императрице Папюс оказался не вхож – там место прочно занял магистр Филипп. Из уст в уста передавались слухи – бесподобный, неподражаемый месье Филипп вылечил одну из великих княжон от оспы, а саму Александру Федоровну избавил от почечных камней. Дворцовому библиотекарю г-ну Леману коновалы-доктора собирались ампутировать ногу, а месье Филипп навестил беднягу накануне операции, посидел рядом, посмотрел на него и сказал: «Не грусти, мой друг, операции не будет». На следующий день лечащий врач с изумлением обнаружил, что гангрена пошла на спад.

Папюс лишь недоверчиво пожимал плечами. Он завидовал славе Филиппа.

Однажды императрица все же заговорила с ним.

– Не согласитесь ли вы, господин мартинист, вместе с магистром Филиппом пройти небольшое испытание? Это было бы хорошим уроком тем маловерам, что сомневаются в вашей силе, – любезно улыбаясь, сказала Александра Федоровна.

Императрица, когда хотела, могла быть очень милой. Папюс согласился, о чем впоследствии горячо пожалел. Небольшое испытание оказалось настоящим экзаменом. Комиссия ведущих петербургских врачей – в их число, например, вошел известный доктор Бехтерев и молодой психиатр Василий Семенец – вместе с магами отправилась в военный госпиталь.

На узких казенных койках лежали больные. Маги подходили по очереди к каждому – магистр Филипп, своей крадущейся кошачьей походкой, и Папюс, косолапя и переваливаясь с боку на бок, как ученый медведь. С коек на них смотрели страдающие глаза. Раненые не очень хорошо понимали, к чему сюда привели этих разряженных господ, что за разговоры ведутся на французском и какой еще мукой это может кончиться. Маги оглашали свои диагнозы. Доктора сверялись с историями болезни. Магистр Филипп не ошибся ни разу и в дополнение сказал, что из осмотренных им двадцати больных шестнадцать человек выздоровеют, а беспременно четверо умрут. Его предсказание в точности сбылось. Папюс же ошибся в десяти случаях из двенадцати. А ведь знал же он, что медицина ему не дается! Огорченный, чувствуя себя опозоренным, Папюс уехал из России. Семенец сочувствовал ему. У парня были отличные задатки, но он слишком уж гнался за славой. Добра не будет от этого…

И все же Папюсу суждено было еще раз вернуться в Россию. И в этот раз все было иначе. Все изменилось. И не в лучшую сторону. Обозленные, голодные, галдящие толпы на улицах… Серое, низкое небо… выстрелы по ночам… В Царском Селе, напротив, было гнетуще тихо. Не играли на роялях княжны, императрица хворала, император ходил по дворцу, словно тень отца Гамлета, и желания у него были соответствующие – так, просил он, чтобы чародей вызвал дух Александра III. Убедившись в неспособности управлять Россией самостоятельно, государь ждал от предка совета, поддержки, хотя бы сочувствия.

…В удаленных покоях Царскосельского дворца собрались пятеро: Николай с Александрин, адъютант императора Мандрыка, Василий Семенец и Папюс. В напряженной тишине Папюс чертил на полу магические знаки и произносил заклинания. Вдруг он закатил глаза и рухнул на пол. Потом произнес мертвенным, отстраненным голосом, обращаясь к императору: «Ты должен во что бы то ни стало подавить начинающуюся революцию. Бодрись, сын мой. Не прекращай борьбы».

Государь был потрясен, Александра Федоровна рыдала в платочек, Мандрыка побледнел, и только Семенец был спокоен. Он не чувствовал в комнате никакого потустороннего присутствия. Император Александр III не явился на зов чародея. Возможно, он был слишком далеко или его не интересовали дела Российской империи.

И все же Семенец видел – Папюс напуган. И не только тем, что обманул императорскую чету. В его страхе был ядовитый привкус. Что-то все же явилось на зов. Кого-то он видел…

Когда Василий Семенец постучался в комнату заезжего мага, было уже за полночь. Но Папюс не спал. Он сидел на краю постели в одной рубашке и рассматривал свои жилистые ноги. Папюс был косолап, и Семенец вдруг ощутил к нему острую жалость.

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?