Времена менялись в самом буквальном смысле: в 1920-х годах Китай перешел со старого лунно-солнечного календаря на григорианский, хотя традиционные праздники продолжали отмечать по старому календарю. Современность нашла отражение и в моде. Пекинские женщины придумали удобный стиль одежды на основе мужского одеяния маньчжуров. Ципао 旗袍, одежда «знаменных», была свободной и удобной, но шанхайские портные создали из нее облегающую версию платья, которую носят и сегодня. Сунь Ятсен сделал популярным практичный мужской пиджак, отчасти вдохновленный формой японских студентов. В китайском языке его называют «костюмом Сунь Ятсена», чжуншан чжуан 中山裝, а в других языках он известен как костюм Мао – по имени другого знаменитого человека, носившего эту модель.

Экстерриториальность не только защищала подлых иностранцев и привлекала в концессии множество китайских преступников; она также стала прибежищем диссидентов и революционеров. 23 июля 1923 года 13 человек, в их числе Мао Цзэдун, вдохновленные большевистской революцией 1917 года в России и убежденные, что Китаю нужно нечто большее, чем постепенные решения и либеральные идеи, объявили о создании конгресса Китайской коммунистической партии во французской концессии в Шанхае. В то время в КПК было меньше 60 членов. Они избрали первым генеральным секретарем партии Чэнь Дусю, редактора «Новой молодежи».

Сун Цинлин, жена Сунь Ятсена и одна из самых влиятельных женщин в Китае ХХ в., часто носила ципао – платье с высоким воротом и боковыми разрезами, созданное на основе мужской одежды маньчжуров. В кантонском языке оно известно как чхёнсам 長衫, «длинная рубашка»

Советский Коминтерн (Коммунистический интернационал) послал к ним своих советников. Они убеждали КПК заключить временный стратегический союз с Гоминьданом и выступить объединенным фронтом против военачальников и империалистической агрессии. Другие агенты Коминтерна убеждали Сунь Ятсена, который теперь стал лидером находившегося в Гуанчжоу оппозиционного правительства, позволить членам КПК присоединиться к Гоминьдану. Мао стал кандидатом в члены Центрального исполнительного комитета Гоминьдана в 1924 году. Ху Ши в отчаянии говорил, что «железная дисциплина» и нетерпимые неортодоксальные взгляды советских наставников, работавших с КПК и Гоминьданом, были «диаметрально противоположны либеральному духу Движения 4 мая» [13].

В 1924 году Советский Союз помог Гоминьдану основать военную академию в Гуанчжоу, где члены обеих партий могли выучиться на офицеров. Обходительный и проницательный Чжоу Эньлай (1898–1976), коммунист, получивший образование во Франции, стал главой факультета политики в Академии Вампу. Первым ее начальником стал Чан Кайши (1887–1975) с большими личными амбициями и связями в преступном мире.

Шанхай стал одним из самых шикарных, оживленных и интернациональных городов мира, «Восточным Парижем». Туда стекались китайские художники, режиссеры и писатели, иностранные светила, такие как Джордж Бернард Шоу и Рабиндранат Тагор, лица без гражданства, те, кто бежал от большевистской революции, багдадские евреи и множество других людей; их привлекала свободная и раскованная культурная, политическая и интеллектуальная среда этого города, а также его финансовые и деловые возможности. Состоятельные китайцы и иностранцы ходили на скачки, обедали в хороших ресторанах, жили в особняках, выстроенных на западный манер, и танцевали в клубах, где дерзкие молодые социалистки носили коротко стриженные волосы и платья-чарльстон.

Однако сверкающее богатство существовало в Шанхае бок о бок с отчаянной беспросветной бедностью. Сотни тысяч внутренних беженцев, спасавшихся от насилия военачальников, кое-как зарабатывали на жизнь, устраиваясь поварами, слугами, рикшами, докерами, рабочими на фабриках и в литейных цехах. Условия работы были удручающими, защиты и гарантий практически не было. Забастовки с требованием более высокой оплаты труда и улучшения условий работы быстро и жестоко подавлялись и китайскими, и иностранными начальниками.

Один из таких печально известных случаев произошел в 1923 году, когда армия одного военачальника взялась за подавление забастовки: они застрелили 35 рабочих и обезглавили лидера их профсоюза. В другом трудовом споре, случившемся в Шанхае 30 мая 1925 года, охранник застрелил рабочего на японской фабрике. Британская полиция, в составе которой были констебли-сикхи и китайцы, стреляла в протестующих, убив 11 и ранив 20 из них. После этого по всей стране вспыхнули демонстрации против иностранцев. Звучали призывы к «тройным забастовкам» студентов, рабочих и коммерсантов. Когда студенты, рабочие, дети и крестьяне собрались в Гуанчжоу, чтобы поддержать всеобщую забастовку в Гонконге против британцев, британские войска открыли огонь, убили 52 человека и ранили более ста.

Чан Кайши и великое предательство

Сунь Ятсен умер от болезни в 1925 году в возрасте 58 лет. Его молодая вдова, идеалистка Сун Цинлин (1893–1981), средняя дочь шанхайского миллионера в первом поколении Чарли Суна, ненавидела Чан Кайши и его крайне правую политику. Она с беспокойством наблюдала за тем, как быстро он укреплял свое влияние внутри Гоминьдана при поддержке консервативных промышленников, банкиров и финансистов.

9 июля 1926 года Чан Кайши начал Северный поход против военачальников во главе армии, состоявшей из коммунистов и националистов. К концу года они добрались до Уханя – промышленного порта на Янцзы. Коммунисты хотели продолжать двигаться на север, к Пекину. Чан решил повернуть на восток, к Шанхаю. Армия разделилась, коммунисты и сочувствующие им гоминьдановцы остались в Ухане [14].

К тому времени Китай мог похвастаться почти 500 профсоюзами, представлявшими интересы около миллиона рабочих. В марте 1927 года профсоюзы Шанхая созвали общегородскую забастовку в помощь направлявшимся к ним силам Гоминьдана[57].

При помощи безжалостной шанхайской преступной группировки «Зеленая банда» и сотрудничавших с ним военачальников Чан Кайши без предупреждения обрушился на своих прежних союзников из КПК. Членов профсоюзов убивали и арестовывали; любого, от студентов до безграмотных крестьян, пытали и казнили при подозрении в симпатиях к коммунистам. В Гуанчжоу солдаты Гоминьдана окружили несколько сотен членов местного революционного совета, опознав их по красным пятнам на шее, оставшимся от вручную покрашенных в красный цвет галстуков. Чтобы сэкономить пули, солдаты-националисты связали левых веревкой и утопили в Жемчужной реке. Город Чанша в родной провинции Мао Хунань стал еще одним местом жестокой расправы с коммунистами. По некоторым подсчетам, около 70 000 коммунистов и сочувствующих стали жертвой Белого террора с апреля по декабрь 1927 года.