— Однако ты ужасно упрямая сучка, — пожаловался он. — Странно, что отец не порол тебя до крови за твою дерзость.

— Что ж, пользуйся своей властью в полной мере и сделай то, чего он не сделал, — сказала Кейт, хорошо зная, что это пустая бравада.

Его тонкие губы растянулись в ехидную улыбку.

— О, Кейт, тебе не удастся спровоцировать меня. Нет, я позабочусь о том, чтобы на тебе не было ни одной отметины. Синяки свидетельствуют о принуждении, а я не хочу, чтобы наш брак был признан недействительным после того, что мне пришлось проделать, чтобы заполучить тебя.

Кейт усмехнулась, желая, чтобы ее лицо выражало уверенность.

— Моему отцу будет безразлично, есть ли доказательства насилия или нет. Если ты женишься на мне, отец непременно потребует расторжения брака, особенно теперь, когда они с Гилбертом Дюбуа решили породниться. Мой отец едва ли допустит, чтобы ты завладел Глеверином и мною.

Продолжая смотреть на нее, Уэрин рассмеялся, хотя смех получился невеселым.

— Думаю, твой отец позволит мне владеть Глеверином, как только узнает, что я уже в его стенах и между твоих ног. Он сразу сообразит, насколько ему выгодно иметь меня одновременно и в качестве сына, и в роли управителя. Пойми еще одно: я точно знаю, что это он снял предохранительный колпак с моего копья с явным намерением убить Годсола, поскольку признался мне в этом перед самым поединком. Стоит мне заявить об этом во всеуслышание, и его имя будет навеки опорочено, так как он к тому же публично лгал по поводу этого инцидента.

Его слова поразили Кейт в самое сердце. Учитывая, что после турнира общественное мнение повернулось против ее отца, он действительно может поддаться на угрозы Уэрина. Но если отец одобрит этот брак, тогда у нее нет никакой надежды на избавление. Она оказалась в ловушке. От одной только мысли о том, что она брошена в качестве добычи на милость Уэрина, Кейт охватила паника. Под прикрытием своих волос она снова начала тереть тесьму о луку седла. На этот раз ткань еще немного ослабла и уже не так сильно стягивала ее запястья. Кейт удовлетворенно вздохнула. Может быть, тесьма уже начала рваться? Уэрин впереди нее обернулся и, нахмурившись, пристально посмотрел на ее связанные руки. Кейт замерла, затем заговорила, надеясь отвлечь его:

— Я полагаю, что не только мой отец ищет нас, но и все, кто был в замке Хейдон, включая епископа. Свя — щенник наверняка намерен убедиться, что ничего греховного не произошло между нами. Клянусь, я скажу прелату, как ты жестоко обращался со мной. — От своих слов она воспрянула духом. Вполне возможно, епископ выслушает ее, и она все расскажет ему, несмотря на протесты отца.

Уэрин улыбнулся, и его зубы блеснули в сгущающемся сумраке.

— Ну-ну, дорогая. Можешь говорить епископу все, что угодно, А потом, оставшись наедине с ним, я скажу ему, что все твоя жалобы не более чем уловка, чтобы избежать гнева отца по поводу нашего поспешного бегства. Нет, никто не остановит меня, поскольку есть указ короля, дающий тебе право вступать в брак с кем угодно.

Теперь, когда мы все выяснили, — продолжил он, и улыбка исчезла с его лица, а глаза сузились, — попридержи свой язык, иначе, клянусь, я отрежу его, и тогда ты будешь идеальной женой, И не думай, что это пустая угроза. Запомни: затрещина, которую ты получила, покажется тебе нежной лаской по сравнению с настоящей трепкой. Кейт снова инстинктивно попыталась поднять руку, на этот раз для того, чтобы прикрыть подбородок, но это движение опять было остановлено путами. Уэрин ударил ее после второй попытки бежать, когда она вырвала у него из рук поводья своей лошади и пустила ее в галоп. Эта попытка была лучик спланирована и потерпела неудачу только потому, что ее лошадь оказалась ужасно глупым созданием. Вместо того чтобы помчаться в направлении, указанном Кейт, эта скотина сделала круг и ринулась прямо к Уэряну, который без труда схватил ее поводья. Его удар в подбородок был не слишком силен и рассчитан на то, чтобы запугать Кейт и подавить дальнейшие попытки бегства. Издалека донесся раскат грома, и земля как бы тяжело вздохнула, повеяло холодным ветерком, предвещавшим дождь. Над головой Кейт деревья зашелестели ветвями, густая трава заколыхалась внизу. Поскольку она не готовилась к верховой езде, юбки ее наряда оказались недостаточно широки, чтобы прикрывать ноги, когда она сидела на лошади. Холодный и влажный воздух проникал к ее обнаженной коже повыше чулок, собранных под коленями, и по телу шли мурашки. Это было еще одним унижением, которое она испытала в течение дня. Кейт мучилась также от несправедливости Уэрина, злоупотребившего ее доверием, ведь она шла к нему с намерением защитить его от презрения общества. Мерзавец, неблагодарный мерзавец!

— Говоришь, это было нежной лаской? — со злой иронией произнесла она, и ее хрипловатый голос гулко отразился от деревьев, окружавших их. Она вызывающе подняла подбородок — Да в тебе нет ни капли нежности. Это — понятие связано с благородными мужчинами, а ты лишь жалкое подобие рыцаря. Ты предатель, изменивший клятве верности, и нет хуже судьбы, чем стать твоей женой.

Говоря это, Кейт настойчиво подергивала связанными запястьями. Она хотела дать ему понять, что ничуть не запугана его жестокостью и, несмотря на его угрозы, не боится его. Даже в сумерках было видно, как потемнело лицо Уэрина err ее обвинений.

— Я говорил тебе, чтобы ты попридержала свой язык, сучка, — произнес ок низким угрожающим голосом.

Над их головами сверкнула молния, за которой последовал раскат грома, и по листьям деревьев забарабанил дождь. Капли падали на землю, на непокрытую голову Кейт и на ее дорогой наряд, безнадежно портя его. Она наклонилась вперед в седле, уверенная, что ее следующие 'слова нанесут Уэрину особенно сильный удар.

— Я была слишком глупа, думая, что ты достоин моей любви, — язвительно сказала Кейт. Внутренний голос предупреждал ее, что провоцировать Уэрина опасно, однако в гневе Кейт не прислушалась к нему. — Должна сказать, что если в твоих словах есть правда и сэр Рейф Годсол действительно носит с собой мою ленту, то я очень рада этому. Ты своим позорным поступком на турнире запятнал мой символ, а сэр Рейф оказался во всех отношениях первым рыцарем, несмотря на то что он принадлежит роду Годсолов,

— Шлюха! — вскричал Уэрин, и его голос взметнулся к нависшим над ними облакам. Вслед за этим снова полыхнула молния.

Он подтянул поводья лошади, на которой сидела Кейт, и развернул своего боевого коня. Прежде чем она поняла, что Уэрин намеревается сделать, он нанес ей удар, и такой сильный, что голова ее резко качнулась вбок. Она обмякла в седле, щека ее запылала. От такого удара непременно должна остаться отметина.

Ее лошадь слегка взбрыкнула, почувствовав странное поведение седока, и Кейт вцепилась в луку, ощущая звон в ушах. Если бы она вылетела из седла, привязанная к нему руками, то это глупое животное могло затоптать ее. Минуту спустя ее лошадь успокоилась и Кейт, выпрямившись в седле, пристально посмотрела на Уэрина.

— Проси у меня прощения, — потребовал он и снова занес руку для удара, — и знай, если ты еще раз произнесешь имя этого негодяя, я убью тебя.