были свои. Но нельзя отрицать, что и без ребенка нас безумно тянет друг к другу.

— Нет, ты прав! Давай жить вместе! Ты не любишь меня, я не люблю тебя — словно под дых бьёт этими словами, сбрасывая такого замечтавшегося старого идиота как я с воздушного мира грёз обратно на грешную землю- давай мучиться и осложнять друг другу жизнь ради ребенка?! — она уже почти плачет, надвигаясь на меня. А я стою как истукан, в ушах звенит лишь " я не люблю тебя". Насмешка судьбы — те, что не нужны, сами вешаются на шею. Вплоть до подставных " случайных" знакомств доходило — сам лично пару своих безопасников выгонял, когда узнавал, до какого уровня дошли особо предприимчивые дамочки в попытках получить информацию обо мне, подстроить встречу.

— И вообще, ты все решаешь за всех, так не пойдет. Ты не можешь всё контролировать! — вклиниваюсь в реальность, где меня разносят пт всем фронтам. Сейчас вот прилетает за кому! Мать вашу, за то, что, уж простите, валялся в отключке под трубками- Может, я хочу учиться дальше (Какого хера?! Кто вбил в ее дурную крашеную голову, что я против?!)!? Я что, всю жизнь с тобой прожить должна ради ребенка?! А если я свою семью хочу?!

Стерва! Свою семью она захотела! Надо было об этом думать прежде, чем ноги раздвигать! И хоть глубоко внутри меня едва слышный голос совести укоряет, что виноват во всем только лишь я и моя неспособность сдержаться. Даже сейчас при виде этой соблазнительницы с покрасневшим от злости лицом и влажными от непролившихся слёз глазами, мои фантазии глубоко в горизонтальной плоскости. Но, сука, мне обидно, мне больно слышать " не люблю тебя", " хочу свою семью". Слова вылетают раньше, чем успеваю обдумать:

— Отлично. Родишь — ребенка я заберу. А ты можешь валить нахер, строй там свою семью или карьеру, что ты там собираешься, строительница херова!

Она обжигает ненавидящим взглядом, но меня уже не остановить:

— Хочешь жить одна? Пожалуйста, я и денег тебе дам! У нас будет сделка- ты мне моего ребенка, я тебе денег. Хочешь лям баксов? Пожалуйста.

— Я не продаюсь! — пытается пройти, но я одним махом усаживаю ее в кресло.

— А ты мне и не сдалась! Мне нужен только мой ребенок, ясно? Не согласна? Ты на себя посмотри — никому не нужная нищая студентка! Как думаешь, кто победит в споре за ребёнка?

— У нас же…у нас оставляют с матерью почти всегда — невольно включается она в мою игру, правда, в дрожащем голосе больше не слышно уверенности. Расстерянно потирая лоб едва уловимо трясущейся ладонью, она устало откидывается на спинку кресла.

— У нас оставляют с тем, у кого есть деньги- в открытую смеюсь над её наивностью- поэтому давай сейчас договариваться, на берегу. Пока я добрый. Иначе потом потратишь время и нервы на суды, а не стрясешь них…я. Поверь, а мои юристы еще и такой иск тебе вкатят за репутацию мою и издержки — не расплатишься в жизни- несу откровенную чушь, наслаждаясь ее растерянным видом. Поверила.

Выждав пару минут- пускай переварит информацию, подумает, поймет, что лучший вариант- это семья. Это мы вместе. Глядишь, спустя много лет еще и вспоминать будем, как отец нахрапом и почти шантажом заставил маму выйти за него. Зато, потом она осознала, что любит его…

— Я сделаю аборт- тихо произносит Эля, равнодушным взглядом уткнувшись в обивку кресла. Картинка идеального будущего вмиг разлетается на осколки. Что?! Что она там собралась делать!?

— Ты совсем… — с размаху ударяю рукой о стену, только бы не причинить ей боль. Кровь стекает с рассеченных костяшек на ковер.

— Ты никуда не пойдешь и ничего не сделаешь! — я сам виноват! Сам! Ищу хренов идеал- чистую, невинную девочку, для души, для семьи. А заслуживаю ли я, мудак, такую? Естественно, нет. Вот и шлёт мне судьба только стерв подобно Юльке. Та даже с Варей порывалась сделать аборт- боялась, что испортятся и фигура, и привычный образ жизни (хоть у нас уже тогда были деньги. Пускай намного меньше, чем сейчас, но на кучу послеродовых операций и пластики плюс полный штат персонала для Варьки хватило бы с головой). Узнав об этом, когда невольно услышал ее разговор по телефону с клиникой, знатно прих…ел. Вот тебе, Забельский, и " мечтаю о доме, семье, детках с тобой", что первое время тоннами вливала мне в уши Юлька. Все они одинаковые.

УЗИ

Элеонора:

Зачем я сказала про аборт? Я ни минуты не сомневалась в том, что буду рожать. Нет, даже не так, — как я могу лишить жизни родного ребенка? Судьба дарит мне, самой одинокой на свете, близкого, любимого человека — а я вдруг откажусь от такого подарка? Я постараюсь заменить этой крохе и отца, и мать- такой решимости, уверенности в будущем как сейчас я практически никогда не чувствовала.

И все же наговорила Забельскому столько… Вспоминаю- и стыд жаркой волной обдает с головы до пят. Но и он хорош! Этот несносный тип так вывел меня своими эгоизмом и напором, что мне просто ничего другого не оставалось. Казалось, скажи он, что земля круглая — я бы до хрипоты спорила, что она квадратная и стоит на трех китах. Что угодно, лишь бы разозлить его. Поколебать самоуверенность, задеть нереальное самомнение.

Уже сейчас, когда немного успокоилась, пожалела обо всём, что бросала ему в пылу ссоры- умнее нужно быть, женственнее, мудрее, наконец. Сколько раз мое врождённое чувство справедливости играло со мной злую шутку — там, где мне казалось, задеты мои права, пускай и по мелочи, словно вулкан взрывался внутри. Какой уж там контроль эмоций. А вкупе с первоначальным впечатлением от " спокойной меня" это давало дичайший контраст, люди попросту терялись, увидев пыщущую праведным гневом фурию вместо золотоволосого ангелочка с тихим голосом. Правда, это случалось очень и очень редко. И никогда — рядом с отцом. Даже когда он был трезвым — в пьяном виде он обязательно бы припомнил всё. Так что мы больше играли в его любимую пьесу " как же я боюсь дочери"- в редкие минуты трезвости он тщательно оттачивал