Второй отрезок дистанции я решила плыть на боку, хотя сейчас сама не знаю почему. Я только понимала, что брассом вторую часть не проплыву, но мне еще не хотелось переключаться на плавание на спине: это я бы сделала в крайнем случае. Боком я перемещалась не хуже, чем брассом, и я добралась до конца отрезка лишь благодаря тому, что убедила себя, что не тону. И тут я разволновалась.

Не сомневаюсь, что курсанты, сидевшие на трибунах и наблюдавшие за мной, гадали, с чего я так нервничаю из-за этого глупого норматива по плаванию. Я добралась до конца второго отрезка без сил, снова и снова сомневаясь, удастся ли мне преодолеть последний отрезок. Ничего лучше, чем плыть на спине, я не придумала, потому что встать на дно означало бы вернуться к началу дистанции и начинать все заново, а для меня это был не вариант.

И почему только я решила, что плыть на спине будет легче? Должно быть, у меня сложилось такое впечатление из-за информации, что так можно будет в крайнем случае. Скажем так: это оказалось ничуть не проще. Стоило только мне перевернуться на спину и начать двигать руками, как я опять начала тонуть. Только теперь я погружалась в воду спиной и изо всех сил тянула лицо вверх, чтобы дышать. Чертовы ботинки наполнились водой и тянули меня ко дну.

И тут издалека я услыхала, как один из курсантов заорал: «Мэм! Расслабьтесь! Не спешите! Шлем не тонет!».

Сама не знаю, как расслышала его на фоне своего барахтания и мысленных окриков на саму себя, но его простые слова спасли меня. Я выгнула спину, оперлась затылком о воду и до самого конца дистанции полагалась на нетонущий шлем. Пожалуй, никогда я с таким счастьем не выбиралась из воды.

Желая помочь новому другу и не дать ему страдать, как мучилась сама, я закричала, обращаясь к Терри: «Шлем не тонет!»

Позже в тот же день на одном из занятий перед тренировкой по спасению на вертолете один из инструкторов ВМФ использовал фразу «медленно значит плавно, а плавно значит быстро». Он показал прямо на меня и сказал: «Николь, вы именно так и поступили на последнем отрезке дистанции в бассейне». С тех пор я крепко запомнила эту фразу. Я оптимистка. Ну, вернее, я считаю себя оптимистичной реалисткой. Я склонна верить, что для каждой проблемы найдется решение.

* * *

Во время работы инженером NASA Джей Ханикатт, один из моих любимейших людей на планете, преподал мне важнейший из уроков, которые я когда-либо узнала о решении проблем. Джей был в агентстве директором Космического центра имени Кеннеди, одной из главных фигур программ «Аполлон» и «Спейс шаттл». Он мой настоящий наставник и верный друг. Джей мне – как второй отец. На одной из первых встреч с ним после его прибытия в Космический центр он объяснил всем нам, молодым инженерам, что, раз мы занимаемся поиском решений сложных проблем, нужно всегда думать «Вот что мы можем сделать», а не «Почему же у нас ничего не выходит?».

Эти слова, такие простые и действенные, я написала на табличке и поставила ее на свой рабочий стол. Они остаются в глубине моего сознания с тех пор, как я впервые услышала их. Это правило отлично сочетается с подходом «медленнее значит быстрее» – надо использовать лучшие технологии, чтобы решать проблемы, с которыми мы сталкиваемся. Именно так мы добрались до Луны, именно так мы сможем решить свои проблемы здесь, на нашей планете.

Даже самый стойкий оптимист знает, что Земле угрожает многое из того, что нам не под силу остановить. Скажем, примерно через миллиард лет Солнце достигнет следующей стадии своей эволюции, оно станет настолько горячим, что вся вода в океанах Земли закипит и испарится, оставив нашу планету непригодной для жизни[63]. Еще через несколько миллиардов лет после этого Солнце увеличится в размерах настолько, что захватит орбиту Марса, Земля распадется, а ее фрагменты притянет к поверхности Солнца. Различные научные модели отражают разные оценки относительного времени и хода этих событий, но в целом такое будущее поняли и приняли в научном сообществе, и вот уже более сотни лет по этому поводу нет разногласий[64].

Мы ничего не можем сделать, чтобы остановить эволюцию Солнца, но мы все же сможем спастись, став видом жизни, населяющим различные планеты за пределами нашей Солнечной системы. Ученые и инженеры уже изучают эту возможность. У нас еще есть время разобраться с этим.

Наука предостерегает, что Солнце вскипятит наши океаны примерно через миллиард лет, однако ученые говорят и о более насущной планетарной проблеме: о последствиях нашего поведения. Исследования свидетельствуют, что деятельность человека наносит значительный ущерб способности нашей планеты продолжать поддерживать жизнь. Плохая новость: у нас в запасе нет миллиарда лет, чтобы как-то исправить это. Хорошая новость: мы можем сделать это.

Как живые организмы мы пережили эволюцию, реагируя на непосредственные угрозы[65]. И это понятно: не научись мы убегать от хищников или отступать от стихийных бедствий, мы бы не выжили как биологический вид. Мы бы уже вымерли.

Но в те времена, когда мы убегали от хищников, у нас был очень ограниченный доступ к информации, и большую часть получаемых данных мы добывали сами, на собственном опыте. Проблема в том, что в наше время мы так завалены обилием информации (зачастую противоречивой), что бывает непросто даже понять, что происходит, не говоря уже о том, чтобы отличить реальную, непосредственную угрозу от далекой угрозы из разряда «а вдруг когда-нибудь».

Те же самые модели поведения, которые помогают нам реагировать на непосредственные угрозы и выживать, работают против нас, когда речь заходит о такой планетарной проблеме, как изменение климата, ведь оно, как мы почему-то убедили себя, не является столь «непосредственным». Наш коллективный разум пока не осознал, что опасность для всей планеты, грозящая стать реальной лет через 10–30 (или даже лет через 100), самая что ни на есть непосредственная угроза, даже с учетом того, что последствия недостаточно быстрого реагирования на нее могут привести к катастрофе.

* * *

Я инженер. Я не ученый, но в космосе мне пришлось постараться им стать. Большую часть своей взрослой жизни я знала об изменении климата и других угрозах для системы жизнеобеспечения нашей планеты, и я пыталась учитывать эти проблемы и решения в своих действиях. Но мне часто бывало трудно понять научную сторону этого вопроса и определить, что необходимо предпринять, чтобы улучшить положение дел. Опыт полетов в космос заставил меня еще острее воспринимать нашу планету как систему жизнеобеспечения, и мне захотелось не только узнать больше, но и выяснить, как быть более полезным членом общего экипажа по возвращении на Землю.