Возьмем осьминогов. «Они, безусловно, проявляют взаимное внимание. Когда я снимал их, они отлично сознавали все происходящее вокруг и реагировали на визуальное направление. Дело в том, что у них есть небольшой мозг; многие их них некрупные, так что их мозг не достигает даже размеров горошины. Однако на самом деле мозг тут не при чем. Когда они прикасаются к чему-то, могут попробовать это на вкус. Без сигнала, поступающего в мозг и обратно, текстура и цвет их кожи меняются в зависимости от фона, когда они проплывают над ним или касаются его. Это невероятно круто, и при том у нас в этом нет никакого опыта, это для нас совершенно чуждо».

«Кое-кто сравнил бы их с инопланетянами», – колко заметила я.

Я шутила, но слова Дэвида, описывающие его встречу с осьминогом и «взаимное внимание», напомнили о том, как я тоже ощущала нечто вроде ответного внимания, когда стрекоза-красотка сидела у меня на пальце на аэродроме в Clearwater Airpark.

Дэвид поделился своими мыслями о социальном дистанцировании, которое мы все практиковали тогда из-за пандемии COVID-19. «Мы должны быть готовы “смотреть”. Можно проявлять настоящую доброту, оставаясь на расстоянии в 2 м, и сейчас пришло время вести себя именно так. Удивительно, как много можно заметить издалека, если не пожалеть времени, чтобы по-настоящему посмотреть и увидеть. Мы все должны быть внимательнее. Если вы спросите меня, жалею ли я о чем-нибудь, так я отвечу: да, жалею, что был недостаточно внимателен».

Некоторые возразят и скажут, что Дэвид несправедлив к себе, ведь он и без того уделяет немало внимания жизни вокруг себя. Замечательное сотрудничество фотографа и ученых, которых Дэвид объединил в рамках проекта «Один кубический фут», соединило искусство и науку, так что получилась наглядная, красивая презентация невидимой и изобильной жизни, которая нас окружает.

Сидя за обеденным столом со своей давней спутницей жизни Сьюзен, Дэвид сказал мне: «Я думаю, фразу “один кубический фут” впервые произнесла именно она. Не знаю, как еще это объяснить, но это примерно столько, сколько поместится у человека на коленях или сколько можно без труда обхватить руками». Размер объекта для любого исследования должен быть таким, чтобы с ним было несложно работать, но при этом он должен точно соответствовать изучаемой среде. Дэвид посмеивался, говоря мне: «Можно было бы думать, что один кубический фут – удобный для работы размер объекта, но мой маленький секрет состоит в том, что я так ни разу и не закончил [каталогизировать] ни один из них. Стоит только немного увеличить разрешение или просто провести чуть больше времени, рассматривая снимок, как всегда удается заметить еще больше жизни».

Реализация проекта была довольно проста: Дэвид брал металлическую рамку (он сделал ее зеленого цвета) размером фут на фут (30,48 см × 30,48 см), ставил ее в интересующем месте, а затем делал отдельные портреты всех живых существ, что появлялись там в течение суток. Он снимал все, что видно невооруженным глазом, какими бы мелкими ни были создания. Выбор места определяли ученые.

Эта команда посетила разные места по всей планете: лиственный лес в заповеднике Халлетт в Центральном парке в Нью-Йорке; кустарники финбош в Национальном парке «Столовая гора» в Южной Африке; заповедник «Облачный лес Монтеверде» в Коста-Рике; коралловый риф на пляже Темае на острове в Муреа во Французкой Полинезии; пресноводную река Дак-ривер в заброшенном городе Лиллардс-Милл в штате Теннесси и океанский залив под мостом Золотые ворота в Сан-Франциско. Объекты изучения в каждом из этих мест давали биологам бесконечные возможности для исследований; профану вроде меня они предлагают новую возможность увидеть изобилие окружающей нас жизни и выработать более тонкое понимание разнообразия, необходимого всем нам, чтобы выжить. (Я пришла в восторг, увидев на снимках Дэвида несколько красоток; он сфотографировал стрекозок во время изучения жизни в одном квадратном футе у пресноводной реки в штате Теннесси.)

На Дэвида произвела большое впечатление идея, которой поделился с ним один ученый во время размещения кубической рамки в Южной Африке. «Он описал, что прямо там, сидя на одном месте, мне достаточно только протянуть руку, чтобы коснуться пятидесяти видов растений. Стоит только сместить рамку чуть вправо или влево, и получится другая выборка растений и животных». Каждое из южноафриканских растений и животных играет определенную роль в жизни других представителей флоры и фауны, с которыми оно делит этот кубический фут.

«Место, выбранное посреди Центрального парка в Нью-Йорке, было обнесено забором с 1939 года, там по сути мало кто ходил все это время. Так вот, там вырос лиственный лес и образовалось нечто вроде заповедника в заповеднике. Удивительно было видеть, что он процветает, а с другой стороны, там полностью отсутствовала целая группа насекомых, которой полагалось быть довольно многочисленной. Там не осталось насекомые, летающих по ночам, потому что каждую ночь их отвлекали загорающиеся вокруг огни города. И это было дико».

Его слова напомнили мне о хрупком равновесии жизни на нашей планете. Мы не только зависим друг от друга, но и жизнь, будь наша планета расположена чуть ближе к Солнцу или чуть дальше от него, в том виде, как мы ее знаем, не могла бы существовать на Земле.

Значительное влияние на Дэвида оказала работа Э. О. Уилсона. (Я бы сказала, нам всем надо узнать о ней.) Уилсона считают одним из крупнейших биологов-теоретиков со времен Дарвина. Он преобразил свою область исследований – поведение муравьев – и применил научный взгляд и свой опыт для освещения особенностей жизни людей, включая происхождение человека, его природу и взаимодействие людей друг с другом. Уилсон также стал первопроходцем и активистом в области усилий по сохранению и защите биоразнообразия планеты в рамках проекта Half Earth – масштабного начинания в том смысле, что проект может спасти не только природу, но и людей вместе с ней. Действуя через основанный им Фонд биоразнообразия Э. О. Уилсона, он продвигает идею всемирной осведомленности и понимания важности биоразнообразия и сохранения нашего биологического наследия[61].

Дэвид поделился со мной некоторыми идеями Э. О. Уилсона, которые, по его мнению, могли бы меня заинтересовать.

«Может показаться, что вся эта противная куча [букашек] и миниатюрные миры, в которых они обитают, не имеют отношения к заботам людей. Но ученые обнаружили, что все как раз наоборот. Вместе с бактериями и другими невидимыми микроорганизмами, плавающими и оседающими вокруг минеральных крупиц почвы, наземные обитатели являются сердцем жизни на Земле. А Земля – единственная известная нам планета, где существует биосфера. Этот тонкий, как мембрана, слой жизни – наш единственный дом. И он способен поддерживать в себе ту самую среду, что так нужна нам для сохранения жизни. Большинство организмов биосферы и огромное число ее видов встречаются на поверхности или непосредственно под ней. Через их тела проходят циклы химических реакций, определяющих жизнь всего живого. С точностью, превышающей все, с чем может сравниться наша технология. Со временем мы в полной мере оценим великолепные маленькие экосистемы, которые нам следует взять под защиту».