Михась задумался. Он сегодня соображал плохо и был не так внимателен, как обычно, но припомнил мужчину в костюме. Он выделялся на фоне остальных. Пожалуй, это был он, тот самый солидный брюнет.

Тут за спиной Аверченко услышал раздраженный голос Коляна:

– Нельзя туда, говорю тебе!

Михась обернулся и увидел, как из большого зала вываливается Ренат. В фартуке официанта он выглядел непривычно. За ним следовал Колян и пытался схватить за руку, но Ренат отмахивался.

– Отстань от меня! Я же сказал, на минуту зайду.

– Что за шум, а драки нет? – обратился к спорщикам Михась.

– Он хочет в подсобку попасть, а я не позволяю, – ответил Колян. На его глуповатой физиономии застыло обиженное выражение. Как так: он не пущает, а его не слушаются?

– Зачем тебе туда? – спросил у Рената Аверченко.

– Забрать кое-что до приезда полицейских.

– Улику оставил на месте преступления? – язвительно проговорил Колян. И так обрадовался своей «шутке», что заулыбался.

Ренат пропустил его слова мимо ушей и обратился к Аверченко:

– Михась, у меня там в вещах кое-что такое, что может не понравиться представителям правоохранительных органов. А вдруг обыск?

– Удавка? – не унимался Колян.

– Да заткнись ты, – огрызнулся Ренат. Но Николай затыкаться не собирался:

– Михась, он убегал постоянно куда-то. Мелькал тут. И в подсобку, я видел, как заходил…

– Что там у тебя? – спросил Михась.

– Давай отойдем?

– Секунду. Колян, ты все сделал, что нужно было?

– Да.

– Тогда вставай на страже наших бастионов.

– Чего?

– Выход охраняй. Никого из клуба не выпускай. Я сейчас вернусь.

И, хлопнув Рената по плечу, двинулся в направлении подсобки.

Чтобы достичь ее, они миновали туалеты, завернули за угол и прошли по глухому коридору в левое крыло здания. Когда-то давно, в дореволюционные времена, эту часть особняка занимала прислуга. Михась не был уверен, но предполагал, что госпожа Эленберг по этой же причине подсобку устроила именно тут. А еще хозяйственное помещение, склад и душевые для персонала.

– Так что ты должен забрать до приезда полиции? – спросил Михась.

– Наркота у меня с собой.

Не ожидал Аверченко такого! В их заведении наркотики были под строжайшим запретом. Если в других клубах их распространяли, то «Млечный Путь» был абсолютно чистым местом. Даже потенциальных посетителей с подозрительно расширенными зрачками разворачивали на входе. Таково было указание хозяйки. Она не терпела наркоманов. И если бы заметила, что ее работник под кайфом, уволила бы с позором.

– Много? – поинтересовался Михась.

– Не особо… так, травка для личного пользования, не на продажу… Но кому нужны неприятности?

– Согласен, никому.

– Так я войду?

– Хорошо, только со мной.

Ренат пожал плечами и толкнул дверь подсобки.

Включатель нашел сразу. Хлопнув по нему ладонью, сделал шаг вперед, но остановился… Увидел Айгюль!

– Бедняга… – прошептал он. – Кто ж тебя так?

– Поторопись, – бросил ему Аверченко.

Ренат не стал медлить и направился к одному из ящиков.

– Я думал, ты тут не раздеваешься, – заметил Михась.

– Я тут и не раздевался до сегодняшнего дня. У меня в приемной был свой шкафчик.

– И что же сегодня изменилось?

– Сегодня я официант, а не помощник руководителя. – Он отпер ящик, достал сумку и стал в ней рыться. К Михасю он стоял спиной, и, как тому показалось, пытался сделать так, чтоб охранник не проследил за его действиями.

– Показывай, что вынимаешь.

Ренат развернулся к нему лицом и медленно вытащил из сумки сложенный в несколько раз лист бумаги.

– Трава внутри, – сказал он. – Развернуть, чтоб ты проверил, или на слово поверишь?

Аверченко колебался, но недолго:

– Верю.

– Тогда пошли отсюда скорее. Не могу я на Айгюль смотреть.

И они покинули подсобку. Ренат на ходу сунул бумажный сверток в задний карман джинсов.

– Выбросил бы ты ее, – посоветовал Михась.

– Точно. Я в туалет.

И скрылся за дверью с фигуркой джентльмена.

А Аверченко пошел на шум. По громким голосам, доносящимся из фойе, он понял, что приехала полиция.

Она шла домой, еле волоча ноги.

Собираясь вчера в «Млечный Путь», Фая решила не пользоваться велосипедом, а отправиться на работу автобусом. Погода была пасмурной, мог пойти дождь, а она промокла бы, собрала все лужи, да еще и испачкалась.

Но дождь так и не начался. И Фая топала пешком, потому что автобусы еще не ходили, а на такси было жаль денег. То, что они заработали за вечер, припрятала бухгалтерша. Не все, конечно, что-то официанты и бармены в кассе оставили. Но львиную долю выручки Эмма Ивановна схоронила. Фая не сомневалась, что себе она захапает половину, но и других не обидит. Боевая пенсионерка была ушлой, но не бессовестной.

Сегодня Фаю отпустили раньше, чем остальных. Задали несколько вопросов и велели отправляться домой. Только девушка ушла не сразу. Покрутилась немного в клубе, послушала разговоры. Но, заметив на себе пристальный взгляд Михася, решила судьбу не искушать, и отбыть.

Путь до дома занял больше получаса. Когда Фая подошла к подъезду, то не сдержала радостного «Юху!». Наконец-то…

Обычно она не пользовалась лифтом, чтобы добраться до своего четвертого этажа, но сейчас вызвала. Дождалась, поднялась…

Зашла в квартиру…

И сразу поняла – что-то изменилось.

Едва открыла дверь, переступила через порог, так ощутила беспокойство.

Стало не по себе.

Фаина бросила ключи на полочку под зеркалом, разулась.

В квартире тихо. И пахнет, как всегда: не очень приятно, потому что в доме лежачий больной.

И все-таки что-то изменилось…

Фаина прошла в комнату матери. В это время она всегда спала, но сегодня нет. Глаза открыты и мигают.

– Доброе утро, – зачем-то сказала Фая. Она никогда не желала матери добра. Ни утром, ни днем, ни вечером. Она вообще с ней не разговаривала после того, как та слегла.

Мать подняла руку и поманила Фаину к себе. Раньше она такого не делала. Хотя левая часть туловища у нее действовала, и женщина могла шевелить конечностями.