– Спасибо, – тихо сказала Воропаева, когда он закончил.

– За что же? – удивился Федор Кузьмич.

– А что на меня в такой ситуации не подумал – вот за это и спасибо. Могла ведь я на них порчу наслать? Могла. Вдруг я с Наталкой в магазине буханку хлеба не поделила? Вдруг Евлаша на меня в сельсовет жалобу какую написал?

– Да не стала бы ты, Матрена, на такую мелочь размениваться! – отмахнулся пожилой милиционер. – Или хочешь сказать, что в другой раз мне стоит обратить на энти твои слова особливое внимание?

Старушка промолчала, встала из-за стола, ушла за печку, чем-то пошуршала там.

– На-ка, – вернувшись, протянула ему бумажный кулек. – Там травки, заваришь дома, а то рука, гляжу, опять скрюченная.

– Благодарствую, – вежливо склонил голову Денисов. – А по существу что скажешь?

– Васькина жена это устроила.

– Которого Васьки? – подскочил Денисов, никак не ожидавший, что ему готовый ответ сразу выложат. – Что за жена?

– Младший внук Агафоновых позатем летом женился – помнишь?

– Энто в Новосибирске который проживает?

– Он, он.

Участковый милиционер озадачился, округлил губы, посидел так в задумчивой неподвижности, затем уточнил:

– И каким же боком он тут?

– Он – никаким, – коротко ответила Матрена и замолчала, давая понять, что ответ исчерпывающий.

Денисов принялся рассуждать вслух:

– Васька Агафонов, младший внук наших Агафоновых, младший сын Кузьмы Агафонова и его жены Вероники, которые в Новосибирск опосля войны перебрались. Студент он чичас, что ли, или окончил уже? Полтора года назад женился, после свадьбы дед с бабкой фотокарточками хвастались. Видная девка, хоть и тощевата. Сюда он ее вроде не привозил – то одно у них несчастье, то другое. Кузьму в том годе схоронили, Веронику уже в этом, по весне. Уж не хочешь ли ты сказать?..

Матрена независимо пожала плечами – дескать, сам думай.

– В одном ты ошибку делаешь, Федор, – серьезно сказала она. – Привозил он девку сюда. Недавно совсем.

– Энто когда же?

– А вот как ты вернулся да слег. – Она подергала руками, изображая трясучку, которая измучила Денисова после событий в Загарино.

Участковый почесал кончик носа, посопел, развел руками:

– Может, и говорила мне Людмила – она тогда все новости мне передавала. Может, и прослушал я, не упомнил. А ты, стало быть, сразу узнала, что жена у него Иная? А что же мне не сказала?

– А должна была? – театрально удивилась бабушка Матрена. – Вот не знала, касатик, что я тебе обо всем докладывать обязана!

– Матрена! – с угрозой произнес Денисов.

– Нет, Федь, ты сам подумай! Она ведьма, и я ведьма. С какой такой радости я своих выдавать должна? Кабы от нее угроза какая была… А так – приехала, пожила тут недельку, уехала. Ну, ведьма – и что такого?

– Может, ты и про порчу с самого начала знала? – хмуро, исподлобья глядя, задал вопрос милиционер.

– Даже не догадывалась. А вот как ты нынче начал рассказывать – так сразу и связалось у меня одно с другим… и с третьим.

– Третье – энто ты Васькиных родителей имеешь в виду?

– Ну а тут уж и вовсе семи пядей во лбу быть не нужно. Не знаешь, хорошая квартира у Кузьмы с Вероникой была в Новосибирске?

Денисов совсем спал с лица. Какая-то гадина, какая-то мелкая Темная тварь решила извести всю семью. Сперва на квартиру нацелилась, уморила Васькиных родителей – сына и невестку стариков Агафоновых, по одному, по очереди. А Кузьма хорошим мужиком был, безобидным, книжки умные читал, по-иностранному здорово шпарил. Теперь, значит, тварюге квартиры мало показалось, решила она себе и загородный домик заиметь. Интересно, а от Васьки она тоже избавилась бы в конце концов? А что? Уговорила бы переоформить на себя всякую-разную недвижимость – и вперед!

Федора Кузьмича натурально передернуло.

– Матрена, ты снять-то энту пакость сумеешь ли?

Хозяйка пристально посмотрела на Денисова, потом медленно, будто нехотя, достала из кармана домашнего халата гребень, положила в центр стола.

– Что это? – уставился Федор Кузьмич на гребень – самую обычную с виду деревянную изогнутую расческу, не старинную даже, а покупную.

– Она его под кровать Евлаше подложила. Глубоко, за дальнюю ножку, сразу и не заметишь.

– Ты… когда?! Как?!

– Ох, Федя, – с деланой веселостью сказала Воропаева, – ты ж сейчас как кутенок! Видеть можешь лишь то, что тебе позволяют. Сходила через Сумрак, пока кое-кто от клубков моих шарахался.

– Быстро ты… – признал сконфуженный Денисов.

– Когда с умом да умеючи… В общем, забирай. Все хорошо с Агафоновыми будет. Только дома эту вещь не держи!

– Само собой! Я ее в райцентр отправлю, в контору к Евгению Юрьичу.

– Мое-то имя, надеюсь, не станешь упоминать? – прищурилась старушка, собрав вокруг глаз еще больше морщин.

В ответ Денисов только вздохнул.

* * *

На самом деле круг общения Евгения в ИКЭМе не ограничивался исключительно Остыганом, Артемом и докторами. Здесь было много старых и новых знакомых. С кем-то он пересекался по старой работе, кого-то узнал во время противостояния возле села Загарино, с кем-то познакомился уже здесь.

К примеру, был тут один весьма интересный Темный – он единственный из Дневного Дозора вызвался добровольцем для опытов. Уж какие у него были резоны – не понять. Наверняка не альтруистические. Но на процедуры он приходил исправно, хотя доставалось ему сильно. Раз на раз не приходилось, конечно. Иногда очередная порция музыкальных отрывков и совсем немузыкального скрежета вообще никак не действовала на Иных. Но уж если попадала в резонанс какая-то частота – то по этому самому Герычу видно было издалека. Нервный тик терзал так или иначе практически всех подопытных: у кого-то жилка на скуле или на лбу чуть заметно пульсировала, у кого-то веко. У Герыча дергалась практически вся нижняя часть лица, причем попеременно то с одной стороны, то с другой. От этого казалось, что он злобно оскаливает зубы – то слева, то справа. А зубы у него были что надо, даром что не оборотень и не вампир.

При всем при этом Герыч был чуть ли не первым настолько рассудительным Темным, встреченным Евгением в Сибири. Были сметливые, были хитрые, были себе на уме. Но вот так, чтобы вслух порассуждать и, имея минимум начальной информации, прийти к продуманному со всех сторон логическому заключению… Обычно Темных интересовал только самый удобный вывод, только самый выгодный расклад. И если он сразу приходил на ум – других решений даже не искали. Зачем же мучить драгоценное серое вещество?

После разгрома общины Герыч занимался опросом ее членов. Нет, понятно, что крупные фигуры из числа приближенных к Хозяину опрашивали маги более высоких рангов. Герыч же в составе следственной группы, состоящей из Темных и Светлых, разговаривал по большей части с местными жителями – ведь до появления Каскета Загарино было самым обычным селом. Ну и всякие мелкие сошки невысоких магических рангов при проведении следственных мероприятий ему тоже доставались. Угорь, который и на допросах присутствовал нечасто, да и допрашивали при нем не самых основных фигурантов вроде Михальчука и его жены Алены, вроде шулера Леньки, Николая Крюкова и парочки Иных из подведомственного райцентра, теперь получил возможность рассмотреть жизнь в общине и с другого ракурса. Герыч не то чтобы с охотой, но достаточно спокойно делился информацией. Ну а чего бы ему скрывать факты, которые и так известны следователям – представителям Ночного Дозора?