Значит, селедочница сумела добраться какими-то неисповедимыми путями до Москвы? До самого Дома художника?..

– Африкан! – дрожащим голосом позвала Белла. – Иди сюда. Срочно!

Африкан, до того сидевший с видом мученика посреди зала, на кожаной банкетке, со всех ног бросился к Белле:

– Что случилось?..

– Африкан, это моя селедочница! – взвизгнула Белла.

К ним уже спешила полная дама:

– В каком смысле, девушка, ваша селедочница?!

– Это я ее делала, я! В Ирге… Вот этими самыми руками! – взволнованно, изумленно произнесла Белла, растопырив для убедительности пальцы. – А она – тут! И за такие деньги… Там еще солонка с перечницей были – Розенкранц с Гильдестерном, череп Йорика…

– Да? – растерянно произнесла дама и почесала затылок, сдвинув шиньон. – Так вы – автор? Очень приятно… Я Радмила Сердюкова, владелица этого салона. Если у вас ко мне какие-то претензии или вы на что-то претендуете…

– Да ни на что я не претендую, – отмахнулась Белла. – Просто удивляюсь – как мой сервиз мог тут оказаться, в Москве. А что, хорошо покупают? – с жадным интересом спросила Белла.

– Хорошо, – подумав, изрекла госпожа Сердюкова. – Только я сглупила, по частям все распродала, вот только эта селедочница и осталась… Сейчас ко мне люди приходят и просят сервиз целиком. Говорят, потрясающий кич. Интеллектуалы с ума сходят по таким штучкам. Кхе-кхе… Я готова выставить ваши работы у себя в галерее. И вам выгодно, и мне… Без меня вы все равно ничего не продадите.

– Мои работы… – прошептала Белла и провела ладонью по лицу. – Но у меня сейчас ничего нету. Я не из Москвы…

– Так сделайте! – энергично воскликнула галеристка Сердюкова.

– В чем проблема? – наконец открыл рот Африкан. – Лепи.

– Где? У тебя? Ты даже не представляешь, что это такое! – всплеснула Белла руками. – Это грязи по колено… И, потом, нужна печь. Я же в печи обжиг делала…

– Минутку, – подняла палец галеристка Сердюкова. – У меня есть идея. Тут, неподалеку, есть мастерские. Дома под снос, удобств никаких почти, но помещения просторные, солнечные… Их художники снимают, чтобы рисовать. Ну, и вам подойдет, милочка. Арендная плата не такая уж высокая… Кстати, вы можете своими работами со мной расплатиться! Печку только сами купите, ладно? Вот и супруг вас поддерживает… – ласково произнесла Сердюкова.

Белла вспыхнула, опустила голову.

– Да ты талант, оказывается, – пропустив эти слова мимо ушей, с уважительной насмешкой произнес Африкан. – Не тушуйся…

– Хорошо, я согласна, – кивнула Белла, обернувшись к владелице салона. Они стремительно обговорили цены, сроки, условия… Африкан почти не вмешивался, лишь кивал время от времени.

– Что ж, прекрасно, – довольно произнесла Сердюкова, когда все было улажено. – Обменяемся телефонами, адресами – чтобы не потерять друг друга из виду. Я очень на вас надеюсь, милочка! Вы настоящий мастер, вас все должны знать… – галеристка размашисто написала фломастером на полоске бумаги: «Автор Белла Серегина» – и положила ее возле селедочницы, за стеклянную витрину.

– Вот это да… – потрясенно произнесла Белла. – Это сон? Африкан, ущипни меня!

Африкан незамедлительно и с большим удовольствием ее ущипнул.

* * *

Они шли вдоль набережной, взявшись за руки.

– Я слышала, что в Москве сбываются все мечты, но я ведь даже не мечтала о таком! – возбужденно произнесла Белла. – И какая милая, добрая женщина эта Радмила!

– Ага. Она семь шкур с тебя сдерет. Ты ж практически забесплатно на нее будешь работать, – усмехнулся Африкан. – Посчитай, сколько ты заработаешь и сколько она…

– Да? – расстроилась Белла. – Что же ты меня не предупредил?

– А это нормально, что она тебя обдерет, – философски добавил Африкан. – Она же кота в мешке приобретает. Сделаешь ты свою керамику, не сделаешь… купят ее, не купят… Это же риск! Может, ты пару сервизов сделаешь, а потом в запой уйдешь.

– Я?! Да я не пью вообще! – возмутилась Белла.

– А она откуда знает, твоя Сердюкова?.. В общем, Вишенка, это нормальные условия для начинающего. Нечего выпендриваться – я сам первое время почти забесплатно работал… Надо эти мастерские посмотреть, может, бомжатник какой.

– Да мне же там только печь для обжига поставить…

– Поставим, не волнуйся.

Белла некоторое время молчала. Она все еще не могла прийти в себя.

– Африкан…

– А?

– Это что же, мне придется тут остаться, что ли? Так надолго? В Москве?! – растерянно произнесла Белла. – А как же Анжела? А как же…

– Забудь о возвращении, – жестко отрезал Африкан. – Тебе судьба дала шанс. Не будь дурой – не упусти его.

Он развернул Беллу и поцеловал ее.

Над ними черной, страшной громадой возвышался памятник Петру Первому. Блистали золотом неподалеку купола храма Христа, а дальше, у горизонта, подпирали небо здания Москва-сити…

И это все теперь принадлежало Белле. Весь этот прекрасный, огромный город.

И этот мужчина с пронзительно-синими – цвета неба – злыми глазами тоже принадлежал ей.

И она сама была теперь – не просто Беллой Серегиной из поселка городского типа Ирга, а талантливой керамисткой, чьи работы выставлялись в Центральном Доме художника, что на Крымском Валу. Красавицей, одетой в бутиках, спелой вишенкой, на которую заглядывались все прохожие мужчины…

Определенно, она теперь никак не могла вернуться в Иргу.

* * *

Драматург Валеев на правах старого (и единственного!) приятеля обычно приходил к Африкану без предупреждения. По вдохновению… И не с пустыми руками.

В этот раз был очередной повод.

…Дверь распахнулась – перед Африканом стоял Валеев.

– Африкан, есть новости! – пританцовывая от возбуждения, Валеев вошел в прихожую, бережно прижимая к груди портфель, в котором пряталась бутылка кальвадоса. – Ты не поверишь… Я сейчас такое узнал! Такое!

Валеев не успел договорить – из дверей выглянула та самая девица, якобы дальняя родственница Африкана – Белла. В легком полупрозрачном платье, босиком, с разметавшимися по открытым плечам волосами. Она посмотрела на Валеева темными, яркими, влажными глазами и сказала в своей обычной, чуть диковатой манере:

– Ой, это вы… Здравствуйте!

– Здравствуйте, – отозвался Валеев и бережно передал Африкану портфель из рук в руки. – А Африкаша соврал, что вы уехали. Если бы я знал, что вы еще в Москве, то я бы принес еще вина. Для вас. Вы какое любите – красное или белое? А то у меня кальвадос… Господи, да я сейчас за вином сбегаю, быстро!

– Нет-нет! – испуганно воскликнула Белла. – Не надо никуда бегать! Я бы выпила кальвадосу. У Ремарка все пьют кальвадос – я мечтала попробовать этот напиток. Обожаю Ремарка – «Три товарища», «Черный обелиск»…