Мэдлин побледнела, пораженная словами, слетевшими с его губ в высшей степени естественно, как нечто само собой разумеющееся. Хотя Джарвис ей приписывал панику и страх, опасения, о которых он говорил, были его собственными.

Джарвис протянул руку и убрал назад волосы, падавшие ей на лицо.

Мэдлин напряглась, но позволила ему приблизиться. Ее взгляд начал постепенно наполняться негодованием, и если бы Джарвис держал себя в руках и, как обычно, владел собой, он обратил бы ее характер в свою пользу, использовал бы его, пока Мэдлин не сделает то, что ему было нужно. Но из-за голоса, который звучал внутри его и подталкивал все ближе к Мэдлин, Джарвис уже не мог ясно мыслить, а мог только отозваться на настороженность в ее глазах.

— Не нужно бояться. — Он склонился ближе к ней и потерся губами о ее висок. — В жизни бывают случаи, когда нужно, слепо поверив, использовать свой шанс, когда необходимо просто…

— Шагнуть с края обрыва? — предположила Мэдлин, когда Джарвис замолчал, подыскивая слова, и немного отодвинулся.

— Ничего такого ужасного, — чуть улыбнулся он. — Скорее, поднять паруса и отдаться на волю ветрам.

Убеждая Мэдлин, Джарвис убеждал самого себя.

— Ты очень хорошо говоришь.

Мэдлин снова прищурилась.

— И еще лучше действую. — Он улыбнулся и заглянул ей в глаза с расстояния всего нескольких дюймов. — Поверь мне.

Медленным движением он сомкнул руки у Мэдлин на талии и опустил взгляд к ее губам.

— Просто попробуй и посмотри, что получится. Ты должна еще так много всего узнать, испытать — так почему не со мной?

Прошла секунда, потом еще одна. Джарвис затаил дыхание и не смел взглянуть в глаза Мэдлин, боясь, что она увидит, как важен для него ее ответ, как много она уже значит для него.

Неожиданно она вздохнула, протяжно и покорно, и пришла в его объятия.

— Хорошо. — Подняв к нему лицо, она подставила ему губы. — Но это, бесспорно, неразумно.

С готовностью приняв предложенное, Джарвис накрыл ее губы своими и под напором захлестнувшей его волны облегчения едва не упал на колени.

Мэдлин права: это было неразумно. Это было не просто опасно, это было полнейшее безумие, особенно с его стороны — хотя, возможно, и с ее тоже. Ей-богу, он никогда не будет покладистым мужем, но Джарвис не мог отодвинуться, не мог отказаться пойти на поводу у этого безумия.

«Щедрый любовник» — фраза проплыла в голове Мэдлин и исчезла. «Бесподобный любовник».

Его губы проложили дорожку по ее животу, по завиткам ниже, а затем, когда Джарвис раздвинул ей бедра и поцеловал ее там, Мэдлин испустила крик и, едва дыша, беспомощно притянула к себе Джарвиса, который своими ласками вел ее за пределы сознания.

Время неслось быстро, и Мэдлин, поборов мощный поток, вынуждавший ее плыть по течению, прижала Джарвиса спиной к подушкам и принялась его изучать. Джарвис был прав: ей так много нужно было узнать, и эти проведенные с ним мгновения — которые, как они оба понимали, будут короткими, — возможно, были ее единственным шансом удовлетворить страстное желание женщины, про которую он сказал, что она превращается в чувственное существо, когда оказывается у него в объятиях.

Но у Джарвиса, по-видимому, тоже был свой предел терпения, свои собственные определенные. потребности. Едва Мэдлин сомкнула пальцы вокруг его налитой плоти, он, что-то буркнув, схватил ее за запястье, убрал ее руку и, перевернув на спину, широко раздвинул ей бедра, а затем, поместившись между ними, одним мощным движением соединился с ней.

Крепко ухватившись за него, она могла только хватать воздух, а он вел их к огненной стене, прямо на нее и сквозь нее в страну нестерпимого жара, желания и страсти такой горячей, что она обжигала.

Джарвис нагнул голову, их губы встретились, он и она вместе понеслись дальше и выше — прямо в ту пустоту, где не существовало ничего, кроме остановившегося времени и жгучих ощущений. Он застонал, отчаянно стараясь удержать их обоих еще на один, последний миг, но силы изменили ему, он сдался, и они вместе провалились в земную благодать.

Проснувшись, Мэдлин обнаружила, что лежит навзничь, распростертая на тахте, а Джарвис, обмякший и тяжелый, блаженно вытянулся поверх ее тела. Ее губы непроизвольно растянулись в улыбке, и, чтобы не пошевелиться и не разбудить Джарвиса, она подавила глупое, бессмысленное желание рассмеяться.

Честно говоря, в данной ситуации не было ничего смешного. Мэдлин прикладывала героические усилия, стараясь остаться серьезной, но у нее ничего не вышло. Она не могла понять, почему ее сердцу так невероятно хочется петь… но потом вспомнила и тотчас же насмешливо сказала себе, что этого просто не могло быть — тем более сейчас. Судьба, пославшая ей Джарвиса с мыслью о соблазнении, несомненно, не даст Мэдлин много времени наслаждаться им, прежде чем он разобьет ей сердце.

Непроизвольно погрузив руку в волосы Джарвиса и перебирая мягкие кудри, Мэдлин снова задумалась о его доводе — якобы она боится того, что может произойти потом. Он проницательно догадался о ее страхе, но не знал, чего именно она боялась. Если бы Джарвис знал, что она боится влюбиться в него, он, вполне возможно, из чувства чести отступил бы. Но пока Мэдлин скрывала этот секрет, пока она держала свое сердце под замком, ей нечего было бояться ни Джарвиса, ни продолжения их связи.

Зашевелившись и вздохнув, Джарвис с глухим ворчанием приподнялся над Мэдлин и, плюхнувшись на бок рядом с ней, обнял ее рукой, притянул к себе и потерся носом о ее ухо.

— Тебе же не нужно никуда идти, верно?

— Нет. — Положив руку ему на грудь, Мэдлин окинула взглядом длинное мускулистое тело, представленное ей на обозрение и на изучение. — Пока нет.

Джарвис продолжал валяться на тахте и после того, как Мэдлин встала, оделась и ушла. Она настояла, что им не следует рисковать, чтобы их увидели вместе, когда они будут выходить, и Джарвис согласился, не в последнюю очередь потому, что ему требовалось время, чтобы разобраться в том, что произошло и что это означает.

По крайней мере у него был ответ на вопрос, который он задал себе как раз перед тем, как подъехала Мэдлин. Да, ему нужна она, Мэдлин Гаскойн, и никто больше не нужен. Джарвис понял это в тот момент, когда она попыталась порвать с ним и убежать, — понял окончательно, без тени сомнения.

К тому же примитивная реакция с его стороны не оставляла места для притворства перед самим собой. Джарвис не собирался уступать Мэдлин ни сейчас, нив дальнейшем — несмотря на то что решил жениться на ней. И последнее намерение ничему не противоречило, во всяком случае, с точки зрения Джарвиса. Быть пленником своей жены — точнее, валькирии — не соответствовало его мужественному характеру, его натуре лидера.

Поморщившись, он повернулся, дотянулся до графина и налил себе в бокал немного амонтильядо — для подкрепления.

Потягивая вино и расслабившись, Джарвис критически обдумывал ситуацию. Он не мог дать ни определения, ни тем более какой-то подходящей оценки тому водовороту эмоций, который всколыхнула в нем попытка Мэдлин отдалиться от него. Во всяком случае, в ту минуту ее стремление убежать представлялось ему именно так, и он отреагировал — внутренне — соответствующим образом. Он лихорадочно постарался найти какой-нибудь способ вернуть ее, и это ему удалось, однако только ценой раскрытия слабых мест в собственных укреплениях, но это был акт отчаяния. Просто заговорив вслух о ее страхах, Джарвис испытал потрясение, несмотря на то что приписал их Мэдлин.