зануда, — ухмыляется Маркус, а я, подыгрывая ему, важно киваю и отпиваю из кружки. — Но я всё равно буду следить за этой сладкой пятёркой. Не верю я жердям.

— Как и я, — пожимаю плечами, — но выбора особого нет. Мы тут заперты. И пока Освальд не починит магдвигатель — будем изображать дружный коллектив.

Маркус согласно кивает, подсаживается ближе и, не спрашивая моего разрешения, заключает в объятия.

— Я испугался, что больше не увижу тебя, — шепчет он мне в макушку, а я замираю.

Чувствую, как сердце забилось взволнованной птицей. То ли на волю просится, то ли боится, что вновь останется в одиночестве.

— Я тоже, — рвано выдохнув, признаюсь я.

Чувствую, как он склоняет голову набок, заглядывая мне в лицо. Но вся моя смелость, кажется, испарилась вместе со сказанными словами. Спасает меня несущаяся к нам на всех парах Рози.

— Папа, а запусти фейерверки!!! — она плюхается рядом, демонстрируя измазанную шоколадом мордашку.

Неизменная сумочка на боку топорщится, и в приоткрытый клапан я вижу фирменные кексы Мири.

— Рози, тебе больше не нужно набирать еды впрок, — ласково улыбаюсь я ей, подзывая подобраться ближе.

Достаю платок и принимаюсь стирать сладкие улики с её щёк. Девочка в ответ умильно щурится, но не уворачивается.

— Мири говорит, что самое важное в приключениях — это сытый желудок и хороший запас про-ви-а-нта! Вот! Я и о вас позаботилась! — она достаёт по кексу и протягивает нам с Маркусом. — Только вы быстро не уминайте, я сегодня вам больше не дам. Надо экономить!

Фаст разражается смехом, умудряется слегка поперхнуться:

— Всего пара дней с тобой и Мирандой, и Рози по практичности меня переплюнет!

— Тебя в этом деле самый безалаберный кутила переплюнет, — пряча улыбку, отвечаю я и довольно наблюдаю за надувшимся Маркусом. — Ты же не умеешь планировать!

— Я страшен своей импровизацией, — отмахивается от меня тот, забрасывает последний кусочек выпечки в рот и, хрустнув пальцами, поднимается на ноги, — значит, фейерверк, Рози?

— Дааааа, — счастливо вскрикивает малышка и принимается танцевать. — Хочу армелитовых лис! Как Агата рисовала!

— О, как! — просьба названой дочки заставляет Маркуса задуматься. — Ну так, как Агата, я не смогу, но попробовать можно. Поможешь?

Он протягивает мне руку, и я в недоумении хватаюсь за неё. Одним рывком Маркус ставит меня на ноги, прижимая к себе. Не будь рядом Рози, а толпы жандармов неподалёку — я бы ещё больше разволновалась от такой близости. Но слава всем богам, обстановка против. Или "за" моё благоразумие.

— Что мне надо делать? — с трудом сглотнув, спрашиваю я.

— Представь, что мои руки — это кисти. Веди ими, как привыкла работать с планшетом. Может быть, у нас всё получится.

На какое-то мгновение мне кажется, что Маркус вкладывает в последние слова какой-то двойной смысл. И мне хочется в это верить, но нельзя. Пока я точно не буду знать, что у него на душе — не стоит обольщаться и додумывать то, чего не услышала.

Я молча киваю, а Фаст разворачивает меня к себе спиной, обнимает.

— Давай, — шепчет он в ухо, и я веду его рукой, тщательно выписывая образ лисицы.

Сначала иллюзии, срывающиеся с его пальцев, больше похожи на мазутные кляксы на водной глади. Но постепенно начинает вырисовываться именно то, чего я хочу.

Одна за другой, призрачные лисы вспархивают в небо. В лагере стихает гомон и все заворожённо следят за представлением. Тот самый жандарм с гитарой хватает свой инструмент и извлекает новую, какую-то особенно берущую за душу мелодию.

Мои лисы, подстраиваясь под эту музыку, принимаются танцевать. Они скачут над лагерем, рассыпают в темнеющем небе разноцветные искры и всполохи.

— Волшебно, — тихо выдыхаю я под радостный визг Розмари.

Девочка пребывает буквально в какой-то эйфории. Сияние от танцующих лис рисует на её лице невероятные узоры, а глаза малышки светятся счастьем и восторгом. У меня сердце щемит от мысли, что это всё должно быть в моём мире. Тиамар должен быть наполнен радостью и счастьем, детским смехом и весельем.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — малышка принимается прыгать вокруг нас, а Фаст лишь сильнее прижимает меня к себе.

— Это ты волшебная, — так же шёпотом произносит он и утыкается мне в шею.

А я замираю. Мне так не хочется рушить этот прекрасный момент ненужными сейчас словами или размышлениями. Я чувствую, что впервые за долгие года я по-настоящему счастлива. В душе такое чувство — будто я на своём месте. Несмотря на то, что почти всё, чем я владею, разрушено. Что мой враг сейчас делит со мной еду и кров.

Даже с учётом всего этого — я там, где и должна быть. С теми, с кем должна быть. Это мой дом, мой родной мир, и, как оказалось, обитель моих предков. Образ мамы-лисы до сих пор стоит перед моими глазами.

Что, если всё это время я делала всё не так? Что всё это время я должна была находиться тут, на Тиамаре?

Я еле заметно качаю головой, выгоняя поток мыслей из головы. В одной из книг, что когда-то притащил мне Маркус с какого-то отдалённого мира, была написана замечательная фраза — "Я подумаю об этом завтра".

Вот так я сейчас и сделаю. В конце концов, мы заслужили передышку!

Глава 13. Начало конца

Утро я встречаю в самой неожиданной для себя компании. И если к сопящему клубку из Розмари и Кропалька я уже худо-бедно привыкла, то вот спящий позади меня Маркус, пускай я и сама разрешила ему остаться с нами, все же вносит элемент сюрприза.

Осторожно укрыв малышей, я разворачиваюсь в объятиях Фаста, смотрю на него и понимаю — всё, попала. Сколько ни бегала от этого чувства, оно снова захватило моё глупое, доверчивое сердце. Иначе чем объяснить это тепло и тихую радость от его присутствия рядом?

Протягиваю руку и разглаживаю глубокую складку на его лбу. Маркус тут же открывает глаза и осоловело смотрит на меня, а я лишь растерянно улыбаюсь ему в ответ. Хочу убрать ладонь, но он резко хватает меня за руку и целует внутренний сгиб. Запускает волну мурашек по моей коже.

— Доброе утро, — его голос хрипит спросонья, а в глазах искрится тепло.

— Доброе, — вторю ему и осторожно высвобождаю