Ага. Сенсация не ошеломительная, но, безусловно, печальная.Милицейские машины, люди в форме, короткий кусок черной полиэтиленовой пленки,из-под которого чуть ли не на всю длину видны обнаженные женские ножки, покоторым и елозит с медлительным садизмом объектив. Спеша порадовать согражданочередной чернухой, до которой он, вот счастье-то, первым дорвался, юныйрепортерчик с наигранным ужасом вещает в камеру: судя по всему, в городеобъявился очередной маньяк, бедная студентка безжалостно убита, лицоизуродовано до полной неузнаваемости, все пальцы на руках отрезаны, а вокругшеи обмотан дешевенький мужской галстук в полосочку... Печально. Вот только поазартно-горделивой рожице юнца видно, что его эта смерть нисколечко не трогает,а восхищает в первую очередь собственная оборотистость: первым примчался, щенокдешевый, первым в прямой эфир вякнул...

– Готово, – сказал Гвоздь, глядя на экран черезего плечо. – Что там за пакость?

– Очередной маньяк, – сказал Мазур угрюмо. –Студентка, все пальцы отрезаны...

– Вешать бы на площади... Так вот, ребята сейчасподгонят «волжанку», пользуйтесь. Езжайте к Ларке. А я буду звонить в аэропорт,нужно самолет отозвать...

– Подождите, – сказал Мазур.

– Думаете...

– Да ничего я не думаю. Просто... Всегда лучше подержатьпротивника в неведении. Сообщите им, что мы с Тамарой – еще в городе, когдаобъявимся – неизвестно. Пусть дожидаются, до упора. – Он посмотрелсобеседнику в глаза. – Николай Фомич, господин Гвоздь, давайте рассуждать,как взрослые люди... У вас где-то определенно утечка. Очень уж невероятноесовпадение стряслось – только вы решили привезти Тамару, как тут же на нас втайге налетели... Верите вы в такие совпадения?

– Не особенно, – неохотно признался Гвоздь.

– Вот видите. Если о н и нас и в самом деле потерялипосле того, как мы ушли от старушки, пусть думают, что мы там и отсиживаемся...

* * *

...Судя по солидному возрасту кирпичной пятиэтажки, в былыевремена в этом помещении, занимавшем примерно четверть первого этажа,располагалось что-то вроде столовой или обыкновенного магазинчика, где упрямо ипривычно топтал друг друга в длинной очереди за колбасой многотерпеливыйсибирский люд. Потом появились новые хозяева, заменили советские стеклянныестены импортными тонированными, облагородили крылечко хорошим кирпичом ипанелями под мрамор, приладили изящные кованые перила и повесили красивуювывеску «Картинная галерея „Сибирия-Арт“» – и у очаровательной женщины Ларисы,ухоженной игрушечки г-на Гвоздя, появилась своя собственная игрушка,позволяющая и от сытого, но скучного домашнего затворничества избавиться, ичувствовать себя как бы при деле, в отличие от прочих клуш в брильянтах,забросивших свои дипломы в пыльный угол...

«Волгу» он оставил метрах в двухстах отсюда и в маленькийхрам искусств шел пешком. Поднялся по ступенькам, бережно отворил дверь изматового стекла. Над головой мелодично блямкнул колокольчик.

В большом зале продуманно размещены картины и скульптуры –светло-серые стены и постаменты, хитроумные подсветки, витрина с надписью,гласящей, что данные ювелирные изделия являются эксклюзивными. Не пожалелденежек г-н Гвоздь, сразу видно... А вот зрителей-покупателей что-то ненаблюдается, тишина полная. Ну, ведь не ради вульгарной прибыли затеяно...

Симпатичная серьезная девочка, одетая подобающе строго – нимини-юбки, ни вульгарного выреза – шагнула ему навстречу и с ослепительнойулыбкой поинтересовалась:

– Вас интересует что-то конкретное?

– Пожалуй, – сказал Мазур ей в тон, с подобающейсветскостью. – Лариса Игоревна назначила мне встречу...

– Прошу сюда.

Мазур открыл указанную дверь в глубине зала – и оказался вдовольно большой комнате, где п р о д у м а н н о расположились двоеиндивидуумов в костюмах и галстуках, каждый с характерной опухолью под левойподмышкой расстегнутого пиджака. Ладонь того, что восседал у стола, как-тоочень уж многозначительно касалась торца столешницы – спорить можно, принажатии кнопки там тут же откидывается д о с т о ч к а, а за ней покоитсякакая-нибудь неплохая трещотка для ближнего боя. Ну что ж, очаровательнаяигрушка под надежной охраной...

Они таращились на Мазура не то чтобы враждебно – попростукак на живой объект, который может потребоваться в любой миг перевести вкачественно иную категорию. А коли так, то и эмоции тратить на возможногожмурика как-то нерационально...

Мазур посмотрел на них равнодушно, как на мебель, поднялбровь, искренне надеясь, что это у него получилось светски.

– Порядок, – сказал второму тот, что держал лапуна столешнице. – Это генерал, про него указание было... Проходите.

– Кажется, моя скромная персона среди вас, ребятки,пользуется некоторой известностью... – сказал Мазур. – Орлы боевые,вы кто? От Хлынова или от Котовского? Вас не предупреждали, что на мои вопросыполагается отвечать?

– Хлыновские, господин генерал, – почти сразу жеответил тот, что сидел подальше от стола и поближе к двери. – Котовские навыезде работают...

– Понятно, – задумчиво сказал Мазур, взявшись заручку двери.

Он и сам не знал толком, зачем лез в э т и подробности –просто информацию и в самом деле следовало копить, наваливать кучей, еще незная толком, есть ли в этой куче пресловутое жемчужное зерно...

За дверью оказалась небольшая приемная, где разнообразияради сидела не парочка мордоворотов, а девочка под пару той, что встречалаклиентов в галерее – такая же красивенькая, серьезная, строго одетая.Перекинувшись с ней буквально парой слов, Мазур наконец оказался в кабинетехозяйки.

Над ним потрудились на совесть, сразу видно. Что ни возьми,все гармонировало друг с дружкой, а пуще всего – сама владелица, вбледно-желтом костюме, вроде бы строго деловом, но пошитом из столь легкойткани, что человек легкомысленный надолго зациклился бы на игривых мыслях.Мазур, увы, не мог себе этого позволить – хотя чисто машинально оценил икуцость юбки, и эстетическо-эротическое сочетание загорелого тела сбледно-лимонной тканью. Поскольку иные мужские реакции проявляются, какизвестно, автоматически и инстинктивно, где-то на периферии сознания, в томсекторе, что был свободен от деловых тревог, все же играла популярная мелодия:«Ах, какая женщина, мне б такую...»

Она х о р о ш о улыбалась, право: полное впечатление, что незаученно безукоризненные зубки демонстрировала, а искренне была рада видетьэтого непонятного «генерала из столиц». И ногу на ногу положилаисключительно для него, чуточку виноватым взглядом констатируя: «Ну, я же невиновата, что т а к на вас, повес, действую, не в мешковине ж мне ходить...»

– Давайте я гостеприимство проявлю, Кирилл Степанович, –сказала она непринужденно. – Кофе, чай, спиртное? А может... Вы необидитесь, если я не стану вам ничего предлагать, а с ходу приглашу покататьсяпо городу? – Она выразительным взглядом окинула стены. – В такуюжару, какой бы кондиционер не был хороший, на улице все равно приятнее...