В поместье сестер Ефима Германовича я чувствовала себя просто женщиной, которую обхаживает красивый, богатый, импозантный мужчина – завидный жених, как ни крути.

А здесь… здесь я ощущала себя матерью. И, в первую очередь, я защищала детей.

От разочарований, от предательства, от вероломства семьи Баженовых-Велльских.

В эту минуту мир для меня перевернулся и приоритеты поменялись.

Я готова была пожертвовать личным счастьем, лишь бы мои дети росли здоровыми и счастливыми.

Я не желала даже подпускать к ним человека, который не искренне к нам относится.

Я должна была убедиться в обратном на сто, двести, триста процентов. Хотя математики уверенно скажут, что подобное, в принципе, невозможно.

Нам не нужен сомнительный субъект, который легко отдает права на чужих детей, потому что не испытывает к ним ничего. Потому, что у ребятишек другой отец!

В голове прокручивались выдумки Руслана о нашем знакомстве, предложении, свиданиях.

Он подошел к вопросу с такой фантазией, что я опять думала о том, где же граница между настоящим Баженовым, искренним и открытым, и тем, кого он успешно из себя строил.

Сердобольного внука, что так переживал из-за смерти деда, что едва не сбил женщину на переходе. Романтика, который отвез возлюбленную на природу под предлогом этюдов, дабы там попытаться ее соблазнить. Кавалера, умеющего делать невероятные, красивые и эффектные жесты. Того, кто даже подкупил владельцев Луна Парка ради предложения будущей жене.

Он так вдохновенно об этом рассказывал… Продумал каждую деталь, каждую мелочь. Даже то, что Чертово колесо остановилось возле ветки дерева, на которой висели цветы. И то, что пожарные за час до события вешали этот самый букет.

Даже то, что, едва не переехав меня, повез в клинику к «Кольке» и там завели карточку. Поэтому там столько данных о моих обследованиях и лечении.

Рассказы Руслана выглядели симпатично. Однако я видела в них трезвый расчет человека, который играет на чувствах других, как опытный оркестрант на своем инструменте. Видела и богатую фантазию того, кто знает, как угодить женщине и умеет расположить ее к себе. Руслан так мастерски манипулировал мнением опытного психолога, во всяком случае, собирался сделать это виртуозно, легко и красиво. Сказав именно то, что понравится женщине. Что мешает Руслану в точности также относиться и ко мне? Делая и говоря то, что я хотела бы услышать?

* * *

Руслан

Баженов думал, что после обследования Лена, наконец-то, расслабится.

Тем более, врачи заверили, что все хорошо. Беременность протекает нормально. Никаких осложнений, никаких тревожных симптомов. Да еще и вместо одного малыша родится двойня!

Руслан старательно сдерживался, чтобы не обнять жену и не закружить. У них будет двойня! Не у Лены – у них, двоих! Какая разница, кто отец, если Руслан чувствует себя отцом детей этой женщины и готов о каждом из них заботиться?

Ведь это счастье! Еще один чудесный сынишка! Наверняка, такой же бойкий и активный, как Семен!

Руслан уже многое знал о нем со слов Лены. Жена показывала фото, видео. И Баженов любил этого непоседу заочно. Просто потому, что любил все, связанное с Леной.

Вот только она внезапно стала ершистой, колючей и резко закрылась.

Руслан хотел выяснить – что же случилось, но Лена решительно вошла к психологу.

На вопросы она отвечала бойко, спокойно и без суеты. Не делала никаких движений, свойственных тем, кто обманывает – этому Лену научил Руслан. Не тереть нос, не покусывать губы, не позволять себе слишком длинных пауз. Волнение – совершенно нормально, попытки вспомнить все четко – тоже, некоторые заминки – не страшны. Ведь Лена человек, а не робот, и память у нее, все-таки девичья… Беременные думают больше о детях, о том, как благополучно доносить, нежели о том, что там случилось раньше… Главное избегать классических примет лжи.

Однако Руслана не оставляло ощущение, что с каждым ответом Лены, с каждой минутой, проведенной у психолога, между ним и женой вырастает стена. Огромная, каменная, окруженная колючей проволокой сомнений и предубеждений. Всем тем, что, как думал, Баженов он успешно преодолел и выбросил из их жизни и отношений.

Что нашло на Лену? Руслан тревожно заглядывал ей в лицо, отвечал невпопад, плюнув на то, что психолог может «не зачесть» экзамен. Путался в показаниях и пытался завести диалог с художницей.

К концу сеанса Баженову было глубоко наплевать, что подумает умная дамочка, нанятая дедом. Ну решит, что брак с Леной фиктивный? Не велика проблема! Плевать на наследство! Плевать на все! Если Лена… опять навострила лыжи.

И хуже всего – он решительно не понимал, что случилось с женой в клинике.

С его женой, с его женщиной, с той, что носила его детей!

Психолог завершила вопросы и попросила «супругов Баженовых» подождать за дверью.

Лена села на удобный диванчик в белом коридоре больницы, сложила руки на коленях и затихла. Многое бы отдал Баженов, чтобы понять, прочесть то, что творилось в голове этой умной, но такой непредсказуемой женщины. Руслан разместился рядом. И не думая, о том, как все это будет выглядеть, если кто-то услышит или застукает, спросил прямо:

– Ты опять во мне сомневаешься?

– Да, – выдохнула она – будто совесть облегчала. У Руслана что-то внутри оборвалось, в груди больно кольнуло, руки сжались в кулаки. Баженов мысленно заметался, думая, что же теперь предпринять. В голове крутилось всякое разное. Вплоть до того, чтобы схватить Лену, унести в машину и увезти в домик лесника. Пожить там несколько дней, пока художница не успокоится.

Если снова начнет темнить – запереть. Не выпускать, не позволять убежать.

Заполнить собой ее жизнь до предела. Чтобы видела, слышала, дышала только Баженовым и больше никем. Как он сейчас видел, слышал и дышал только Леной и ей одной.

Жена молчала и словно жилы тянула. Медленно так, с чувством, с толком с расстановкой. Руслан перестал дышать и закусил губу.

– Лена! Что я сделал не так? Прости, если что-то сделал не так! – он тараторил что-то, хватая ее руки и сжимая тонкие пальцы своими.

А жена только молчала и смотрела своими огромными бездонными глазищами. Такая родная, дорогая, любимая. Такая близкая физически и такая далекая мыслями и чувствами… Это буквально сводило с ума. Ощущение – что вот же оно, счастье: теплое, нежное и бесценное. Но стоит на секунду расслабиться – упорхнет, будто птица, что выбралась из силков.

– Неужели ты не понимаешь, что мне сейчас плевать на наследство? Я все это делал, чтобы дать тебе время привыкнуть… Чтобы ты меня приняла…

Лена прищурилась и только шепнула:

– Я тебе… не верю…

Несколько слов. Коротких и таких болезненных. Простых и способных обрушить весь мир на плечи Руслана. Баженов захлебнулся воздухом и аргументами, сердце заколотилось где-то под горлом.