пацана. Удивительно, но после того случая меня не мучили муки совести. Наоборот, я жалела лишь о том, что не убила преступника раньше, до того, как он лишил жизни свою жену.

Сейчас у меня были похожие ощущения. Я не чувствовала себя убийцей, так как понимала, что теперь мерзавцы-дезертиры не смогут лишать жизней других путников ради наживы. Не говоря уже о том, что сражаясь с ними, я спасала Евгения от «неминуемой» смерти. В то же время, шеф Светлана учила меня, что нельзя становиться судьёй даже для самых отпетых подонков, и я искренне старалась следовать её наставлениям. Именно они помогли мне сдержаться и не убить Егора. Если бы я убила человека просто ради мести или обиды, то стала бы похожей на тех людей, против которых клялась бороться. Однако после того случая с семьёй алкоголика я пообещала себе, что не буду прятать голову в песок, когда дело дойдёт до непростых решений и действий. Если нажатие на курок пистолета или взмах кинжала могут спасти чью-то жизнь прямо здесь и сейчас, я не стану сомневаться и убью. Не знаю, правильно это или нет, но по крайней мере, за такое решение мне не будет стыдно. А вот если бы в будущем я узнала, что эти отморозки убили ещё кого-то, определённо не простила бы себе.

Пока я думала обо всём этом, параллельно предаваясь ностальгии по службе в правоохранительных органах, мы наконец подошли к смотровой вышке. С помощью своеобразного деревянного подъёмника, отдалённо напоминавшего современный лифт, к нам спустился один из охранников. Без лишних слов Евгений показал ему свою метку и назвал имя. Пограничник кивнул и через артефакт связи связался с командиром. Ещё пару минут мы дожидались подтверждения, после чего по очереди поднялись наверх на том же самом верёвочном лифте. Как именно он работал, я не до конца понимала, но вроде как один из пограничников крутил катушку, что опускала платформу вниз и поднимала вверх. К тому же, вес платформы был уменьшен, а конструкция лифта укреплена за счёт магии.

Когда мы оказались наверху, пограничники начали обыскивать нас, исключая Евгения. Вспомнив о спрятанном в подкладке лифчика взрывном артефакте, я тут же смекнула, что пахнет жареным. Нужно было срочно что-то придумать, а иначе на мою бедную головушку свалятся дополнительные проблемы. В итоге, мне пришлось разыграть перед Евгением несчастную напуганную девочку, которая, после того как Егор её чуть не изнасиловал, не могла позволить мужикам себя лапать (благо, женщин, как я поняла к тому моменту, на пограничной вышке не было). Окинув меня сочувственным взглядом, Евгений кивнул и сказал пограничникам, что меня можно не обыскивать, он за меня ручается.

Кажется, пронесло! Однако если на границе столько ступеней проверки, трудно представить, как тщательно меня будут досматривать перед входом в столицу. Если же они найдут и заберут взрывной артефакт — единственную мою возможность перемещаться между телами — считай, я в полной заднице. В общем, придётся изучить с Евгением магию пространственного кармана за ближайшие дни. Это, считай, вопрос жизни и смерти! Ещё, как вариант, можно поспрашивать об этой магии у преподавателей и старших учеников в академии. Если я изучу пространственный карман самостоятельно, не вызывая подозрений у Евгения, это будет дополнительным плюсом.

После того, как все проверки закончились, мы спустились с другой стороны стены уже по лестнице. Дальше нам предстояло дойти до ближайшей деревни и устроиться там на отдых. Пока мы шли, я решила расспросить Евгения насчёт системы безопасности МГИВ. В том, что пограничники могли следить за стеной на всём её протяжении, я не сомневалась, так как вдалеке справа и слева от той вышки, которую мы миновали, заметила другие. Однако это не решало проблему телепорта. Вдруг лазутчик обладает магией и решит просто телепортироваться на территорию МГИВ?

Евгений ответил, что если только ты не пользуешься специально настроенным артефактом, магу нужно представить местность, в которую он хочет открыть телепорт. То есть хотя бы раз в жизни ему нужно там побывать, чтобы в подсознании сохранилась картинка, или же, как вариант, он должен считать воспоминания другого человека с помощью ментальной магии. Так что, учитывая, насколько трудно пробраться на территорию МГИВ, открыть телепорт без специальной и долгой предварительной подготовки никто не сможет. Более того, над столицей и ещё парочкой крупных городов МГИВ стоял антителепортный барьер.

В то же время, если один из жителей государства решит предать организацию, или его банально возьмут в плен и насильно извлекут воспоминания, портал открыть вполне возможно. Однако, хотя открытие портала на всей территории МГИВ организация предотвратить и не в силах, маги порталов с помощью специальных сенсорных артефактов способны отследить открытие несанкционированного портала. Сразу после этого туда выдвинется группа быстрого реагирования. Именно поэтому даже магам с синей меткой не разрешено пользоваться порталами для возвращения в МГИВ без крайней необходимости, чтобы не вносить в систему безопасности дополнительный хаос.

Как только Евгений закончил говорить, я не стала его дальше расспрашивать, так как всё моё внимание сконцентрировалось на рассматривании пейзажей вокруг. Удивительно, но я как будто попала в другой мир, хотя на самом деле, всего лишь пересекла границу одного государства с другим. Начну с того, что шли мы по широкой ровной дороге, усыпанной щебёнкой. Справа и слева от дороги — ухоженные поля с пшеницей и ячменем. Они были поделены на рабочие зоны плетёными заборчиками, в то время как то там, то здесь на полях виднелись сарайчики, видимо, с инструментами и для отдыха рабочих. А ещё, скорее всего, для молитвы — куда ж без неё! Также через каждые метров сто было установлено по аккуратному пугалу для отпугивания птиц, в то время как на территории Алуина я не заметила ни одного такого.

Когда солнце стало появляться на горизонте, мы начали встречать на главной дороге всевозможных работников, женщин и мужчин. Они, на удивление приветливые и улыбчивые, здоровались с нами, несмотря на то, что мы друг друга знать не знали. Пару раз я видела, как женщины вели с собой на работу маленьких детей, однако никого на вид старше восьми не было. Евгений объяснил, что все дети, начиная с определенного возраста, обязаны ходить в школу, которая имелась практически в каждой деревне. Кроме чтения и письма, а также истории МГИВ и военного дела, их там обучали зачаткам всевозможных ремесел, чтобы в будущем дети сами могли выбрать, чем именно хотят заниматься.

Стоило нам войти в деревню, и я оказалась под ещё