Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уэлч ударил меня ногой, целя в голову, но из-за темноты угодил в плечо. Не хочу передавать его слова, поскольку вы все равно мне не поверите, но сказал он следующее:
– За сопротивление аресту.
Когда слышать его могли только мы с Хейтом. Я покрутил головой налево и направо, думая, что подоспели какие-то зрители, на которых Уэлч хотел произвести впечатление, но нет. Потом он произнес:
– Ну-ка вставай!
Я не шелохнулся по той же причине, по которой только что брякнулся наземь: я слишком хорошо представлял, что меня ждет, если рискну подняться. Возможно, вы еще не поняли, в каком настроении я пребывал после двух недель совершенно никчемного времяпрепровождения. А тут еще Сэма Пикока убили. Прощай, наша последняя надежда! Так что нервы мои были уже на пределе. Встань я сейчас – и либо Хейт с Уэлчем горько пожалеют, что попались на моем пути, либо меня угостят одной или несколькими пулями… И в том, и в другом случае я проигрывал, поэтому предпочел оставаться на месте, хотя в спину больно впился какой-то камешек.
– Вставай, гад! – злобно прошипел Уэлч.
Я подумал, что он опять собирается меня лягнуть. Так, должно быть, подумал и сам Уэлч. Однако Хейт вмешался:
– Он же обделался. Если Милхаус начал трепаться, здесь скоро будет целая толпа. Иди и отправь сюда Фарнема, быстро разыщи Эверса, а потом позвони доку Хатчинсу, чтобы поспешил сюда. До его прихода труп должен оставаться на месте. Ради всего святого, шевелись!
Я точно знаю, сколько времени оставался на земле: с 00:46 до 01:28. Я предпочитаю точность в важных вопросах. Будь дело только в Хейте с Уэлчем, я бы поднялся куда раньше: народ валом повалил сразу с трех сторон – через проход, из-за угла Дома культуры и из-за универмага «Вотер», так что добрых полчаса я наблюдал, как Хейт размахивает пистолетом, урезонивая толпу, а Уэлч с Биллом Фарнемом безуспешно стараются отпихнуть зевак сразу со всех сторон универсала. Впрочем, вплотную к телу сумел пробиться лишь один человек – доктор Хатчинс, коронер, который появился на месте происшествия в 01:19. К тому времени Хейту удалось найти из числа любопытных троих или четверых, которые помогали сдерживать толпу, да еще двое привели свои машины, фары которых освещали место действия. В 01:28 Хейт стоял в четырех шагах от меня, переговариваясь с доктором Хатчинсом, и я решил, что пора подняться и проверить, по-прежнему ли меня хотят впихнуть на переднее сиденье. Сказано – сделано. Я встал, нагнулся, чтобы отряхнуться, а когда выпрямился, рядом стоял Эд Уэлч. В правой руке он держал пару наручников. Я вытянул вперед обе руки, чтобы ему не пришлось выкручивать мне запястья, и Уэлч защелкнул наручники. Новенькие, блестящие – загляденье.
– Моя машина там на улице. – Он кивнул в направлении прохода между двумя зданиями. – Сюда.
Он схватил меня за руку и потащил за собой. Толпа немного поредела, но все равно добрая сотня зевак следила за тем, как офицер полиции эскортирует преступника, явно опасного, благо он в наручниках, к машине. В луче света одной из фар мне удалось разглядеть Лили, а рядом с ней Диану с Уэйдом и Питером Инголлсом. Они помахали мне, и я помахал в ответ – обеими руками сразу, после чего Лили выкрикнула:
– Вуди отвез его!
Я вздохнул с облегчением. В глубине души я опасался, что в машине меня уже ожидает Вулф, тоже в наручниках, а такая цена была чрезмерно высокой даже для меня.
Но в полицейском «меркурии», поставленном во втором ряду напротив универмага «Вотер», тем не менее кто-то сидел. Правда, на месте водителя. Приглядевшись, я узнал Джила Хейта. Уэлч открыл передо мной заднюю дверцу, Джил повернул в нашу сторону длинную шею, и я поздоровался:
– Добрутро.
Джил рассмеялся. Смешок вышел довольно нервозный. Уэлч уселся рядом со мной, захлопнул дверцу и сказал:
– Давай, Джил, поехали. Папаша передал, чтобы ты сразу возвращался.
В четверть третьего мы подкатили к зданию суда в Тимбербурге. За всю дорогу никто не проронил ни слова. Когда трое мужчин трясутся вместе в машине, которая то и дело подпрыгивает на ухабах или проваливается в яму, и при этом не обмениваются ни единым словом, это означает, что они что-то не поделили. В нашем случае, как вам известно, что-то не поделили мы с Уэлчем, но и между Уэлчем и Джилом тоже явно кошка пробежала. Когда мы с Уэлчем вылезли на тротуар, помощник шерифа повернулся к Хейту-младшему:
– Передай отцу, что я скоро вернусь.
– Угу, – откликнулся Джил.
Четверо подростков – двое парней и две девушки – остановились поглазеть, когда заметили, что я в наручниках, так что Уэлч снова мог покрасоваться. Из большого вестибюля он провел меня по коридору до двери, в которую я заходил каких-то шестнадцать часов назад, еще не закованный в кандалы. Достав из кармана связку ключей, Уэлч выбрал нужный и отпер дверь. Это меня удивило. Я думал, что к тому времени кто-то уже должен дежурить у телефона, чтобы поддерживать связь. Уэлч щелкнул выключателем, кивком указал мне на стул у стены, а сам сел за стол.
– Штаны просохли? – поинтересовался он с мерзкой улыбочкой.
Я счел ниже своего достоинства отвечать на такой вопрос и промолчал.
Уэлч выдвинул ящик стола, достал стопку бланков, поставил шариковой ручкой на верхнем бланке дату и время и спросил официальным тоном:
– Вас зовут Арчи Гудвин? А-Р-Ч-И?
– Я хочу позвонить своему адвокату, – заявил я.
Уэлч ухмыльнулся, очень гаденько:
– Каждую пятницу вечером Лютер Доусон уезжает в свой горный коттедж, к югу от Хелены. Телефона там нет и…
– Доусон меня не интересует. Я хочу позвонить Томасу Р. Джессапу.
Ухмылку как ветром сдуло.
– Но Джессап – не ваш адвокат, – проблеял он.
– Он юрист. У меня в кармане лежит подписанная им бумага. Я меняю свою просьбу. Теперь это уже требование. Я настаиваю на том, что хочу позвонить своему юристу.
– Я передам ваше требование шерифу, когда его увижу. Значит, А-Р-Ч-И?
– Напишите просто «Икс». И зарубите себе на носу: пока я не переговорю с
