– Поля, как ты думаешь, он действительно сбежал? Зачем?

– А фиг его знает, – задумчиво сказала я. – Может, он уже давно уехать собирался. А нам мог наплести с три короба, просто чтобы интереснее жить было.

– А если он и есть маньяк? А Петров, о котором он нам наговорил кучу ерунды, – обычный тихий мальчик-зубрила? – волновалась Маша.

– Сбегать-то зачем? – усомнилась я – Мы же его ни в чем не подозревали. Мог и дальше свои сказки рассказывать.

– Да мало ли, может, у него нервы сдали? Он как раз мог выманить из универа любую девушку. Абитуриентки видели его в приемной комиссии, ему все доверяли. Да он вообще мог найти подход к любой девчонке. И матери ему поверили бы. – Маша распалялась все больше. – Он гипнозом владеет! Поэтому Олеся и не смогла включить свой пеленгатор – он ей не позволил. И он запросто мог вывести девушку из университета через потайной ход!

– Да, осталось только найти этот самый подземный ход, – пробормотала я.

– Найдем рано или поздно, – отмахнулась Маша. – А у тебя другая версия? Психолога украл таинственный Иван Петров? Два года сидел себе тихонечко, а теперь вдруг спохватился?

– Они могли случайно встретиться на улице, – предположила я. – И психолог его узнал! Стал расспрашивать о жизни, номерок телефона попросил… И Петров, который вовсе и не Петров, насторожился. Он же знает, что его ищут! А тут – странные расспросы. Более того, психолог мог его на мобильник сфоткать. И тогда у маньяка просто другого выхода не оставалось – только убить преподавателя.

– Да ладно, он стукнул бы того по башке, и точка, – возразила Маша. – Но психолог исчез! А на его компе вся инфа заменена этим странным посланием! Ты полагаешь, что он доверчиво пригласил предполагаемого маньяка к себе домой, подождал, пока тот разберется с его компьютером, затем сел в его машину и позволил себя убить?

– Погоди, а что тут странного? – Я тоже разгорячилась. – Допустим, Петров понял, что его раскусили. К тому же сфотографировали – а по фотографии его легко найти. Напасть на психолога прямо на улице невозможно. И он напрашивается к нему в гости. Ну, выдумывает какую-то историю, просит совета. Андрей Викторович – человек добрый, отказать не может. Они заходят в квартиру, и Петров убивает психолога.

– А дальше? – заинтересовалась Маша. – Выкидывает труп в мусоропровод?

– Засовывает в мешок и выносит вниз, укладывает в свою машину, – неуверенно ответила я. – Да, рискованно. Но – не невозможно. Кстати, более вероятен другой вариант – маньяк предлагает Андрею Викторовичу поговорить в машине. Там и убивает его, достает из плаща ключи от его квартиры, увозит тело, а потом приезжает на квартиру психолога с заранее приготовленной программой, чтобы стереть всю инфу с компа. Он же не знает, что там может оказаться!

– Тут только одно напрягает, – пожала плечами Маша. – Кто же в здравом уме сядет в машину к серийному убийце?

– А разве Андрей Викторович был уверен, что его ученик – убийца? – возразила я. – Некоторые подозрения у него появились, но уж никак не уверенность. Он даже не знал точно, пропала Липа или давно нашлась. Мы и сами этого не знали.

– Но если подозрения все же есть, зачем садиться в машину?

– Но не мог же он праздновать труса! – неуверенно ответила я. – Я бы, например, тоже села, хотя бы из любопытства.

– Ну, у тебя вообще инстинкт самосохранения изначально атрофирован, – махнула на меня рукой Маша. – Я бы вот не села.

Спор наш явно зашел в тупик. Мы немного помолчали.

– Ты ничего не чувствуешь? – внезапно спросила Маша.

– Нет… А что я должна чувствовать?

– Запах, – прошептала подруга. – Цветочный.

– Лилий?! – вырвалось у меня.

– Да. Так чувствуешь?

Я глубоко вздохнула. Запаха лилий я не ощущала, но воздух вокруг как будто сгустился, начал давить на грудь. «Я прорвусь!» – обещала мне Олеся. И ей это почти удалось. Мы с Машей чувствовали ее присутствие… но не могли разобрать главного.

– Нет запаха! – твердо сказала я. – Я его раньше тоже иногда чувствовала. Сегодня – нет.

– Ты… тоже?! – не веря своим ушам, тихо спросила Маша. – А почему же ты молчала?

– Да ты и так вся на нервах, – усмехнулась я. – А тут еще я со своими глюками.

– Я думала, что схожу с ума! – Маша побелела. – Я стала просыпаться от запаха лилий! Если бы я знала, что не одна я его ощущаю!

– Прости, – искренне покаялась я. – Я же не знала… Я думала, что это мой персональный глюк. И надо молчать, а то меня от дела отстранят. Впрочем… может, нас обеих и надо отстранить? Мы, похоже, свихнулись на нем, на этом жутком деле!

– Она что-то говорила? – перебила меня Маша. – О… нем?

– Нет, – я помотала головой. – Только запах. Аромат лилий. Но сейчас я его не ощущаю.

– А я чувствую… Как будто он наплывает, слабыми волнами… И что это означает? Она нас хочет о чем-то предупредить? Мы… выбраны?!

Я лишь тяжело вздохнула. Ответить мне было нечего.

– Эй, девчонки, чего грустите? – Дверь широко распахнулась, и в нее просунулась раскрасневшаяся физиономия Сереги. Из-за его головы выглядывал не менее красный Федюнов. Судя по румянцу и слегка осоловевшему взгляду обоих, они не теряли времени на рефлексию и на кухне занимались вовсе не составлением версий. Если аромат лилий в комнате и присутствовал, то теперь его надежно вытеснил запах перегара.

– Девчонки, жизнь мимо проходит! – Серега вошел в комнату и, слегка пошатываясь, направился ко мне. – Поля, пошли, я для тебя конфеты принес!

Мы дружно встали и пошли в кухню. Обстановка там мало напоминала романтическую: крепкий сигаретный дым, такой густой, что впору было вешать топор, две почти допитые бутыли водки, ошметки дешевой колбасы на белой тарелке. Трое оперов сидели с сигаретами во рту и вяло беседовали. Никакого намека на конфеты не обнаружилось. Я жуткая сладкоежка, и сей факт меня несколько огорчил.

– Где же конфеты? – спросила я Серегу, пропустив вперед Машу с Федюновым.

Маша на мгновение застыла с гримасой отвращения, гляда на густые вонючие клубы дыма, но тут же взяла себя в руки, мужественно вошла и села за стол. Серега взял меня за рукав и слегка оттянул назад, в коридор.

– Поля, тут конфеты. – Он похлопал себя по карману рубашки. – Это чертово дело… Полька, ты тут из-за него? Из-за убийств, из-за трупов? Или все же тебе кто-то приглянулся? Ее мужик? – Он резко развернулся, чуть не упав, и ткнул дрожащим пальцем в сидевшую за столом Машу.

Я уже начинала злиться. Понятно, что нервы у всех на взводе, человек выпил и все такое, но его инсинуации мне порядком-таки надоели.

– Сережа, считай, что я люблю женщин, – зло ответила я. – Влюблена в Машу, Тамару, в кого там еще? Только угомонись!

– Да брось… Ты серьезно? – Он даже протрезвел. – Или на меня обиделась? Так я же только спросил… Нет, не только! Ты мне нравишься, Поля! Муж тебя не удовлетворяет, но я… Поля, поедем сегодня ко мне? Я устал, так устал… Нервы на пределе.