Вспыхнув от удовольствия, Клэри закончила нарочито небрежным тоном:

– Представь себе, что война идет понарошку – ужасно скучно и совершенно не о чем беспокоиться.

Этот ничем не примечательный день оказался последним в своем роде, думала Клэри, когда по новостям сообщили, что премьер-министром стал мистер Черчилль. Все вокруг радовались. Судя по фотографии в «Таймс», у него куда более оптимистичное выражение лица, чем у бедного старого Чемберлена. Разумеется, событие обсуждалось и на уроках в понедельник. Мисс Миллимент объяснила, что такое коалиционное правительство. По ее словам, это означало, что страной будут управлять самые достойные. Потом она предложила (считай, велела) Клэри с Полли завести дневник: это поможет им глубже понимать суть вещей, да и в старости будет интересно перечитывать. «Вам или вашим детям», – добавила она. Лидия тут же заявила, что тоже хочет, и прежде чем они с Полли успели поставить ее на место, мисс Миллимент сказала: да-да, конечно, пусть все пишут. Сама она ужасно простудилась и постоянно сморкалась в один и тот же серый, мокрый платок, от которого не было толку. Полли предположила, что она не может позволить себе купить достаточно платков.

– У нее даже гардероб весь старый – кроме кардигана, который мама ей подарила на Рождество.

Девочки задумались.

– Может, отдашь ей папины? – предложила Полли.

– Что-то мне не очень хочется…

– Ну мы же не можем сами купить – они стоят три пенса за штуку, а дарить принято по меньшей мере шесть штук.

В конце концов решили посоветоваться с тетей Рейчел – она всегда найдет что придумать.

– А мы будем писать об этом в дневник? – спросила Полли.

– Да ну! Слишком… мелко. Это же не событие мирового масштаба!

Целый вечер Клэри работала с «Таймс»: записывала в дневник выдержки о лорде Галифаксе, мистере Эттли и еще об одном, со смешной фамилией Бивербрук. Они собирались зачитывать отрывки на следующем уроке.

Разумеется, Лидия совершенно не прониклась сутью идеи.

«Утром я встала и надела голубое платье, но не нашла к нему голубую ленту в волосы. Завтрак был ужасный: водянистые помидоры и кусок бекона с толстой прожилкой сала, фу! Эллен снова не в духе, не спала всю ночь – у Роли режутся зубки. Не понимаю, какой ему прок от одного зуба? Впрочем, надо же с чего-то начинать. Видела на лужайке миленького кроличка, но бабушке это не понравилось. Тетя Сибил на неделе останется дома, ей нездоровится. Вот бы мама тоже заболела и осталась дома! Невилл на выходных вел себя ужасно: по-моему, он плохо кончит. Залез на дерево и швырял в меня шишками. Я чуть не заплакала, а он сказал, что я разнюнилась – все неправда! Ненавижу его, но смерти желать не буду – это нехорошо».

И так далее.

Они с Полли еле сдерживались, чтобы не прыснуть, однако мисс Миллимент – не поверите! – сказала, что Лидия прекрасно справилась. Когда все прочли свои записи, она долго рассказывала о дневниках: объясняла, что в них нужно отражать не только события, но и отношение к ним автора, его мысли и чувства. В таком свете ее с Полли дневники выглядели довольно скучно. Раздражало, что Лидия поняла все лучше их, хоть и была младше.

– Повезло, – сказала она Полли, когда девочки остались наедине.

– Подумай, как приятно Лидии хоть раз в чем-то оказаться лучше всех, – возразила та, и Клэри снова была покорена ее добротой.

На этой неделе Клэри вела дневник каждый день.

«14 мая, четверг. По радио сказали, что из Голландии прибыла королева Вильгельмина в статусе беженки. Конечно, ей повезло, что удалось сбежать, и все-таки ужасно! По мнению мисс Миллимент, голландцы могли бы открыть дамбы и затопить страну, и тогда немцы не смогли бы их захватить, однако в новостях об этом не упоминали. Наверное, тянули до последнего. Полли говорит, это как с автомобильными авариями – каждый думает, что с ним этого не случится, вот так и голландцы думали, что немцы на них не нападут. Союзники собираются объединиться с Бельгией, так что их (немцев) ждет неприятный сюрприз.

И все равно происходящее кажется нереальным, жизнь идет своим чередом, как всегда. На обед сегодня была противная цветная капуста с сыром. Хоть бабушка и повторяла, какая она вкусная и питательная, я заметила, что тетя Сибил ничего не ела. У нее частенько несварение желудка и спина болит. По мнению тети Рейч, она слишком сильно беспокоится за дядю Хью, несмотря на то, что он звонит каждый вечер, а бедный папа не может звонить с корабля. Нам не полагается знать, где он. Зоуи показала дяде Хью письмо от папы: он пишет, что возвращается обратно в чудесный лондонский воздух, и она не поняла, о чем речь. Дядя Хью сказал, что папа, должно быть, в Атлантическом океане и планирует зайти в порт Лондондерри, чтобы заправиться топливом и запастись продовольствием. Зоуи все время ест: бабушка заставляет ее пить молоко, ей достается больше яиц, а Бриг отдает ей всю свою норму сладкого – ужасно несправедливо, я считаю. Она стала гораздо толще обычного – я имею в виду не только живот, – но все равно выглядит шикарно. Я забросила ее портрет: невозможно писать о человеке, если он тебе неинтересен. Я бы хотела иметь ее портрет – в смысле, нарисованный – вместо нее самой…»

На этом месте она вдруг поняла, что не хочет показывать свой дневник остальным – получается слишком лично. С одной стороны, так гораздо интереснее, с другой – она совсем не хотела, чтобы мисс Миллимент знала о ее чувствах к Зоуи, точнее, их отсутствии. В результате Клэри стала вести целых два дневника: публичный – для чтения на уроках, и тайный – для себя. Впрочем, последний она частенько зачитывала Полли. У той, в свою очередь, таких проблем не было. «О людях можно многое рассказать, – говорила она, – и у каждого есть положительные стороны». А еще Полли рисовала на страницах своего дневника – не то чтобы к месту, оправдывалась она; так, все, что в голову взбредет. Последние страницы пестрели изображениями крота: она нашла одного дохлого возле теннисного корта и училась его рисовать, пока он не завонял, и тогда пришлось закопать. Кроты получались очень хорошие – у них было особое, умильное выражение мордочки. Мисс Миллимент рисунки очень понравились. Она спустилась в кабинет Брига и разыскала книжку с иллюстрациями Арчибальда Торбурна. Правда, рисовал он в основном птиц, а Полли они не очень интересны.

«Возвращаясь к Зоуи – нет, больше не хочу. Могу только добавить, что если бы папа на ней не женился, то сейчас писал бы мне… если бы не женился на ком-нибудь еще».

Впрочем, все знакомые взрослые женаты, так что это вполне возможно, и она по-прежнему будет получать постскриптумы вместо писем.

«Лорд Бивербрук стал министром авиационной промышленности», – написала она в публичном дневнике. Какое чудное имя! Интересно, а есть леди Бивербрук? Она достала отдельный листочек и расписалась: «Кларисса Бивербрук». Смотрится впечатляюще, хотя для близких знакомых придется писать «Клэри Бивербрук».

Новости на этой неделе были неважные: линия Мажино, которую мисс Миллимент заставила их нанести на карты и которая представлялась ей в виде огромной, длинной горы, сплошь покрытой танками и пулеметами (а солдаты живут под горой в туннелях), не возымела никакого эффекта. Немцы просто обошли ее с севера – что вовсе не удивительно, однако взрослые почему-то удивлялись.