Но чем отчетливее становилось это представление, тем четче он понимал, что получить в отношении такого человека, как Михалев, те самые «неопровержимые доказательства», на которых настаивал генерал, — дело практически неосуществимое.

Из всех, задержанных им, разве что Юра мог подтвердить, что Рябов и Михалев имели «неофициальные» контакты. Да и это само по себе ничего не доказывало. Мало ли кто с кем дружит и в ресторанах за одним столиком обедает? Это еще не повод утверждать, что эти самые «друзья» — обязательно заказчик и жертва.

Так что Юра мог выступать свидетелем лишь, так сказать, «косвенным», а от остальных и того не приходилось ожидать. И Берестов, и Каретников, и даже Краснов, все они имели отношение либо к Рябову, либо к Прыгунову, но никак не к Михалеву.

Вновь и вновь прокручивая в голове возможные и невозможные способы вывести того «на чистую воду», Лев всякий раз останавливался на том, что придуманный им план — наиболее реальный и эффективный их всех возможных.

— Хорошо, Юрий. Для первого раза пока хватит, — сказал он, взглянув на измученное лицо Юдина. — Можете идти.

Охрана увела Юру, а в комнату для допросов уже направлялся новый, до смерти перепуганный «респондент».

Витя Карета, в отличие от Юры имевший весьма солидный опыт пребывания в исправительных учреждениях, с первых слов повел себя заискивающе и подобострастно, демонстрируя полную лояльность и готовность «содействовать».

— А что случилось, товарищ начальник? — не дожидаясь, когда ему начнут задавать вопросы, суетливо зачастил он. — Я, кажется, ничего не нарушил? Может, здесь какая-то ошибка?

— Какие могут быть ошибки, Витя? — доброжелательно улыбнулся Гуров. — В нашей конторе все четко. Тебе ли не знать?

— Но в чем меня обвиняют?

— Больно это говорить тебе, честное слово, не хотел расстраивать, но обвиняют тебя в соучастии в убийстве, Витя. Вот так вот. Ни больше ни меньше.

— В убийстве?!

Каретников так старательно разыгрывал изумление, что у Гурова исчезли последние сомнения — он совершенно точно знал, кому и за что предназначены деньги, переданные ему Юрой.

— Да, представь, — спокойно ответил он. — Наворотили вы тут, с дружбаном твоим, Женей Красновым, целую гору. Не знаю, как и разгрести теперь. Придется тебе мне помогать.

— С Женей? — снова очень удивился Каретников. — Да я с Женей… да я уж, считай, лет пять не виделся с ним, с Женей-то. Здесь, наверное, ошибка какая-то, товарищ начальник.

— Правда? Что ж, это несложно выяснить. Сейчас мы Женю сюда пригласим, вместе и разберемся, где ошибка, а где в масть попало.

— Женю?.. — упавшим голосом проговорил Каретников, кажется, не предвидевший такого поворота. — Но… Зачем Женю? Я и так… зачем же…

Но Гуров уже вызвал охранников и дал им новое задание.

Через несколько минут, оглашая тюремные коридоры недовольными возгласами, в комнату для допросов прибыл Краснов.

— Да чего вы меня таскать взялись? Какой еще допрос? — продолжал он возмущаться, входя в дверь. — Ни дня спокойного нет! Я все свои допросы давно уже… — Тут взгляд его упал на присутствующих, и протесты смолкли на полуслове. — Это не по правилам, — сразу переменив тон, серьезно заговорил Краснов. — Очная ставка проводится не по правилам. Я буду жаловаться. Требую адвоката!

— Жалуйся, жалуйся, Женя, — улыбаясь, ответил Лев. — Ты у нас, как выясняется, по части жалоб большой мастак.

— Я требую адвоката! — придав лицу непроницаемое выражение, повторил Краснов.

— Да как скажешь. Только рад буду соблюсти твои законные права. Есть данные на адвоката его? — обратился Гуров к одному их охранников. — Позвоните, пускай приезжает.

Он, конечно, хорошо понимал, что эта очная ставка проводится с нарушениями и в плане доказательств каких-то фактов является «нелегитимной». Но как раз в этом-то и состоял его план.

Главной его целью в данном случае было вовсе не выяснение фактов, большинство из которых и без того были ему уже известны. Основным результатом, которого он стремился добиться, должен оказаться скандал, гвалт, выяснение отношений и, как итог всего этого, — доведение до тайного противника необходимой ему информации.

Поэтому в ожидании адвоката он не сидел сложа руки.

— Так, значит, ты, Витя, утверждаешь, что с бывшим подельником Евгением Красновым вы уже давно не виделись? — с нажимом говорил Лев, в упор уставившись на Каретникова.

— Я? А что я? Я… ничего, — мямлил тот в ответ, испуганно поглядывая на безучастного ко всему происходящему Краснова.

— Чего «ничего»? А для кого ты в «Арсенале» у менеджера деньги брал? Для своей больной бабушки? Кто тебя послал туда? Рябов или Михалев?

Разговаривая с Каретниковым, Гуров не выпускал из поля зрения и Краснова. Он сразу заметил, как на последних словах лицо Жени дрогнуло и расширились зрачки.

«Вот оно как! Значит, тут никаких секретов ни для кого нет. Важные чины работали с уголовниками напрямую, не таясь. Неужели и Михалев? Или это Красный так отреагировал на фамилию Рябова? Она-то уж точно известна, если Витя даже домой к нему приезжал».

— Чего молчишь? — давил Лев. — Отвечай, когда спрашивают! Кто оплачивал заказ Игоря Прыгунова? Чьи деньги передавали тебе в «Арсенале»?

Но ошалевший Витя окончательно потерял способность соображать и, тупо уставившись в пространство, напоминал человека, впавшего в летаргический сон.

— Допрос ведется не по правилам, — вступился за него Краснов. — Вы не имеете права. Это давление. Давление на арестованных. Смотрите — он же сейчас в обморок упадет. Вы превышаете полномочия! Я буду жаловаться!

— А, так я, значит, полномочия превышаю? — старательно изображая все возрастающий накал страстей, повернулся к нему Гуров. — Что ж, извини. Ты, похоже, в вопросах полномочий хорошо разбираешься. Не хуже, чем в жалобах. Так ты, значит, в рамках полномочий действовал, когда своих сокамерников на убийство подбивал?

— Никого я не подбивал…

— Когда в камеру нож проносил, когда выбирал, кто «исполнять» будет? — не слушая его, продолжал нажимать Гуров. — Это ты, значит, в пределах держался? Данной тебе власти не превысил?

— Никого я не выбирал, — угрюмо набычившись, пробормотал Краснов, начавший терять самообладание под таким напором. — Это давление! Я жаловаться буду! Требую адвоката!

— Не выбирал, говоришь. А кто выбрал? Кто платил, кто стоял за всем этим? Кто «заказывал музыку»? А? Отвечай! Кто стоит за убийством Прыгунова — Рябов или Михалев?!

Вопрос, по мнению Гурова, был задан очень вовремя, потому что, не успел он выкрикнуть вторую фамилию, как в комнату для допросов в сопровождении дежурного вошел респектабельный господин в дорогих очках и с весьма ухоженной французской бородкой. По-видимому, он тоже отлично умел владеть собой, поскольку, несмотря на то, что, несомненно, прекрасно все расслышал, у него, как недавно и у Краснова, изменилось лишь выражение глаз. Да и то лишь на считаные секунды.