— Вероятно, вчера мне не стоило говорить тебе все эти вещи…

— Разумеется, не стоило. Не знаю, какие ужасные мысли роятся в твоем маленьком грязном умишке, но не нужно обвинять меня в чем попало.

Напарник задумчиво потеребил краешек уса:

— Я был чертовски зол на тебя.

— За что?

— Главным образом за то, что я… Я просто не выношу тебя как человека. Но все еще хочу спать с тобой — под этим я, естественно, подразумеваю не просто сон.

Наверное, если бы Лэндри отвесил ей пощечину, Расти была бы менее потрясена, чем теперь. С губ девушки сорвался стремительный вздох, но собеседник не дал ей возможности произнести ни слова:

— Сейчас не время ходить вокруг да около и играть в дипломатию, верно?

— Верно, — хрипло повторила Расти.

— Я надеюсь, ты оценишь мою честность.

— Конечно.

— Хорошо, этот пункт мы обсудили. Итак, нас влечет друг к другу, это очевидно. Говоря по правде, мы хотим быть вместе. Смысла в этом ни на грош, и тем не менее так и есть.

Расти смущенно опустила взгляд. Собеседник долго ждал ее ответа, пока не потерял терпение:

— Ну?

— Что — ну?

— Скажи что-нибудь, бога ради.

— Я признаю, что так и есть.

Купер глубоко вздохнул:

— Итак, мы оба это знаем, как понимаем и то, что будет крайне неблагоразумно поддаться своим желаниям. А еще отдаем себе отчет в том, что нас ждет адски долгая зима и мы должны сгладить некоторые моменты. Согласна?

— Согласна.

— Для начала нужно прекратить поливать друг друга грязью.

Карие глаза Расти натолкнулись на холодный взгляд Купера, и он нехотя добавил:

— Признаю, в этом я виноват гораздо больше тебя. И все же давай пообещаем не опускаться до словесных оскорблений.

— Обещаю.

Купер кивнул:

— Погода будет нашим врагом. Самым страшным недругом. Чтобы с ним справиться, потребуются все наши внимание и энергия. В таких условиях мы не можем позволить себе роскошь тратить время на борьбу друг с другом. Так вышло, что наше спасение зависит от совместного проживания. А сохранение нашего рассудка — от того, насколько мирным это проживание будет.

— Я понимаю.

Купер прервался, пытаясь собраться с мыслями.

— Мне кажется, наши роли должны быть традиционными.

— Точно: ты — Тарзан, я — Джейн.

— Что-то в этом роде. Я добываю пищу. Ты ее готовишь.

— Но ты ведь так бестактно указал на то, что повар из меня никудышный!

— Ты исправишься.

— Я постараюсь.

— Только не реагируй так бурно, если я даю тебе совет.

— Но тогда и ты воздержись от низких замечаний о моей бездарности. Может быть, готовить я и не умею, зато хорошо справляюсь с другими вещами.

Глаза Купера скользнули по губам девушки.

— Не буду спорить. — Он надолго впал в ступор, но потом встряхнулся. — Конечно, я не жду, что ты будешь беззаветно служить мне верой и правдой

— Я тоже не жду от тебя этого. И обещаю: я буду делать свою работу так хорошо, как только смогу.

— Я помогу тебе содержать дом и нашу одежду в чистоте.

— Спасибо.

— А еще научу тебя метко стрелять, чтобы ты могла защитить себя сама, когда я буду уходить.

— Уходить? — тихо переспросила Расти, чувствуя, как пол убегает у нее из-под ног.

Компаньон пожал плечами:

— Если погода разыграется не на шутку, если ручей замерзнет… Тогда, наверное, мне придется уходить подальше в поисках пищи.

Расти пришла в ужас от мысли, что скоро настанут времена, когда она будет оставаться в этой убогой хижине одна-одинешенька, и, возможно, надолго. Даже с таким грубым и сыпавшим оскорблениями Купером было в сто раз лучше, чем вообще без него.

— И наконец, самый важный пункт нашего соглашения. — Напарник помедлил, пока ошеломленная девушка не переключила все свое внимание на него. — Я — босс, — произнес Купер, стукнув себя кулаком в грудь. — И я не шучу, это — вопрос жизни и смерти. Ты можешь знать абсолютно все о жилой недвижимости, калифорнийском шике, образе жизни богатых и знаменитых. Но здесь все твои по знания не стоят и ломаного гроша. В своей среде, черт побери, ты могла бы делать все, что тебе заблагорассудится, и я лишь сказал бы: «В добрый путь, крошка!» Но здесь ты подчиняешься мне.

Расти была уязвлена замечанием о том, что ее область познаний простирается не дальше Беверли-Хиллз.

— Насколько я помню, у меня не было попыток узурпировать твое положение главного мачо и кормильца.

— Надеюсь, тебе не придет в голову нечто подобное. В этой глуши нет такой вещи, как равенство полов.

Купер поднялся, и тут его взгляд наткнулся на одеяло, валявшееся у ножки кровати:

— Да, и еще одно: больше никаких дурацких ширм. Эта хибара слишком маленькая, живем мы бок о бок, тут и так слишком тесно, что бы еще и скромников из себя разыгрывать. Мы уже видели друг друга голыми и даже дотрагивались друг до друга. Тайн больше нет. Кроме того, — Купер окинул взглядом девушку, — если ты считаешь, что той ночью я не был достаточно хорош, нет смысла прикрываться оде ялом! Если бы я подумывал тебя изнасиловать, то сделал бы это давным-давно.

Взгляды товарищей по несчастью встретились. После неловкой паузы Купер отвернулся, бросив:

— Пора вставать. Я уже начал варить кофе.

Тем утром овсянка была значительно лучше, чем днем ранее. По крайней мере, она уже не приклеивалась к нёбу, как бутерброд с арахисовым маслом недельной давности. Соли и сахара в каше теперь было в меру. Купер съел целую порцию, но не удостоил Расти комплиментом.

Девушка не стала обижаться, как накануне. Спутник не критиковал ее, и уже одно это можно было считать настоящей похвалой. В конце концов они пообещали воздержаться от оскорблений, но не брали на себя обязательств купать друг друга в лести.

После завтрака Купер ушел, а к обеду, состоявшему из печенья и консервированного супа, успел соорудить для себя пару снегоступов из веток и стеблей высохших виноградных лоз. Он привязал снегоступы к ботинкам и принялся расхаживать по хижине, демонстрируя свое изобретение Расти.

— На этих снегоступах будет намного легче передвигаться по ущелью отсюда к ручью.

Весь день Купер провел вдали от хижины. Расти старательно наводила порядок, и все равно домашнее хозяйство отняло у нее не больше получаса. Заняться было решительно нечем, девушке оставалось только смотреть в окно и волноваться за Купера. Он показался, когда сгустились сумерки, неуклюже, но уже довольно быстро шагая к дому на самодельных снегоступах.