была готова увидеть истинный лик войны, но ведь я предупреждал тебя.

– Я просила за Раду Гевальт, не за себя! – Оскорбленно выпалила Жанна.

 Как мог он подумать, что она питает к нему хоть что-то кроме отвращения?

– Опять этот надоедливый Дом. – Сурово нахмурился Кейн. – Слишком много и слишком часто волки стали попадать в мое поле зрения. Я ждал тебя так долго не для того, чтобы слушать проклятия и глупости!

 Он шагнул к ней навстречу, их руки сомкнулись, золотые и голубые искры взвились в воздух, покидая телесную оболочку.

 Словно тысячи звезд взорвались в одно мгновенье! Земля ушла из-под ног, осталась только чернильная ночь и яркие парящие души, что сплетались в единый узор!

 ***

– Это подло! – Горячо воскликнул вериец, сминая приказ в руке. – Я не буду исполнять его и не позволю Домам!

 Громогласный смех пронесся по коридорам Маледиктуса.

– Ты все еще пытаешься быть благородным! – Бог усмехнулся в седые усы. – Нельзя играть по правилам, когда в твоих руках столько власти, сын. Люди должны покориться сильнейшим.

 Кейн упрямо замотал головой. В его памяти еще жил Лабиринт в Сахрезе, испытания, которые он шаг за шагом проходил. Молодой вериец вышел оттуда другим. Об этом его предупреждала Миа. Умение творить было утрачено навсегда. Не говоря уже о самих препятствиях, что заставляли Кейна делать выбор, проверяли как далеко готов зайти будущий король Вереса. Миа удовлетворенно кивнула, встретив друга на выходе: его принципы остались неизменны.

– Люди – твои первые прихожане. Их вера хранила мир многие века. Да, я сам предложил тебе изменять их природу, но, отец, мы не можем превратить их в рабов!

 Кейн отчаянно пытался переубедить отца. Верес хотел больше власти. Ему понравилась возможность без конца пополнять свою армию полукровками, а короткая жизнь смертных была проста. Не было должного просвещения, образования, все цели сводились к тому, чтобы существовать сыто и обеспечено.

 Верийцы же, напротив, жаждали знаний и развития. Недолго думая, Верес сделал ставку на восемь Домов. Он хотел отдать им земли в собственность вместе с абсолютной властью над смертными.

 Закон был плохо прописан, Кейн, заглядывая вперед, знал, что безнаказанность сделает из Истинных тиранов. Религия получит сокрушительный удар, все реже будут звучать молитвы в храмах.

 Люди доверяли полубогу. Кейн мог свободно зайти в любой город, он часто решал какие-то споры, помогал, когда смертные сталкивались с действительно большой бедой. Его любили. А теперь Верес хотел превратить эти живые души в обычный материал.

Дома равнялись на Кейна, благородные отпрыски рвались в его личную гвардию, а несогласные боялись показаться на глаза.

– Кейн, любовь толпы стоит дешево. – Верес нахмурился. – Они будут проклинать тебя, когда ты перестанешь удовлетворять их потребности. Тебя будут обвинять во всех промахах, забыв былые заслуги. Верь мне. Я не жесток и не безумен. Есть еще семь миров, которые перестали быть верными друзьями.

 И это тоже было правдой: боги столкнулись со своими бедами и каждый винил в этом соседа. Прошли времена, когда восьмёрка обменивалась своими успехами. Зависть была первым признаком начинающейся болезни. За добрыми советами пришли осуждения, категоричность. Наконец, агрессия.

– Сантер пытается перевести на свою сторону всех. Несущий смерть служит нашей защитой и причиной недоверия: это – убийца богов. Только его лезвие может отнять жизнь Создателей.

– Кария? – Не веря услышанному, спросил Кейн.

 Верес отрицательно качнул головой.

– Нет. Она умерла вместе со своим миром. И мне кажется, в этом замешан Сантер. Он нашел способ избавляться от нас по-другому.

– Зачем ему это, отец?

Верес погладил бороду, скривил губы.

– Видел ли ты когда-нибудь истинный облик Джареда?

Кейн пожал плечами. Сантер являлся редко, но всегда выглядел по-разному. Его выдавали только меняющие цвет глаза.

Верес помолчал, обеспокоенно бросил взгляд на просыпающуюся в окне Маледиктуса зарю: у него было еще очень много дел, а приходилось тратить время на нравоучения.

– В его глазах таится тьма, Кейн. Голодная, ненасытная. Что бы ни случилось у соседей, – Сантер всегда в выигрыше.

Юный вериец с любопытством внимал каждому слову бога. Смятый в руке приказ Кейн автоматически начал разглаживать.

– Все мы, Создатели миров, несем в себе как грехи наших праотцов, так и благодетель Кария – сама любовь, трепетность и нежность. Она же – глупость, беспечность. Невеккет – вечная юность, легкость. Но в нем живет невежество, мальчишка постоянно сталкивает лбами нас всех. Для него все – игра и забава. Сантер умен и расчетлив, обаятелен. Он – самый жестокий из нас всех, чужие страдания приносят ему удовольствие.

– А ты? – Вдруг спросил Кейн.

Бог промолчал. Он был самым сильным из восьми. Ему досталось право судить своих соседей и выносить им смертный приговор. Какой толк от этого, если угрюмый Верес не сумел удержать эту власть? Справедливость отчаянно проигрывала перед умеющим искушать чужие души Сантером.

 ***

 В высокой башне эхом отдавали гулкие шаги. В каждом окне, мимо которого проходил Кейн, он видел лишь влажные плывущие облака.

 До чего же тщеславны все восемь богов: соорудить себе не просто твердыню, но грандиозный памятник собственному могуществу!

 Холодные ступени из белого мрамора искрились в свете лампад, вериец насчитал уже почти пять сотен, а лестница все не заканчивалась.

 Наконец, он уперся в изящную резную дверь. Рука взметнулась к ручке, но дверь открылась сама.

 Лорин сидела за арфой, задумчиво перебирая струны. Рядом сидели еще три девицы. Они без конца пряли светлые голубые нити, время от времени обрезая их ножницами. Все три были абсолютно слепы: глаза или их отсутствие скрывали плотные повязки.

– Кейн! – Зазвенел голос богини. – Как я рада…

– Оставь. – Вскинул руку вериец. – Считай это праздным любопытством.

 Прекрасное лицо Лорин омрачилось. Она была изящна и стройна, аккуратное идеальное лицо, румяные щеки на прозрачной бледной коже, чувственные губы, большие фиолетовые глаза. Тонкие руки, воздушные жемчужные волосы, грациозные движения.

 Богиня смотрела снизу-вверх на широкоплечего возмужавшего Кейна. В последний раз она видела его совсем мальчишкой, когда он трепетно искал внимания Лидии…

– К чему такая суровость? – Тепло улыбнулись пухлые губы. – Я рада приветствовать нового бога Вереса и надеюсь, наши дружеские отношения с соседом сохранятся!

 Лорин хлопнула в ладоши, в комнате появились еще две хорошеньких девушки. Одна несла в руках поднос с яствами, другая – сосуд с вином.

– Я предлагаю отпраздновать… – Лорин взяла в руки пузатые золоченые кубки.

– Отпраздновать убийство Вереса? – Хмыкнул Кейн. – Он был так ненавистен тебе?

 Лорин застыла с пьянящим напитком в руках.

– Ну что ты! – Обиженно воскликнула богиня. – Я любила Вереса…

– Так же, как Сантера! – Кейн застыл, оперевшись о меч. Лицо