Мамочки! Глаза быстро увлажнились слезами. Как назло, никого поблизости нет. Что делать? Кричать? А если своим криком ещё больше их разозлю? Двинут по голове, в машину затолкают, никто не поможет.

— П-пожалуйста… Не надо, — я отчаянно глядела в их безумные глазищи, умоляя о пощаде. Но они лишь причиняли мне боль, лапали меня, насмехались, унижали.

Я не знаю, что было бы дальше. Может, папа бы спас ситуацию? Может, кто-то из прохожих вмешался бы, а может…

— А может, я с вами рассчитаюсь? — я услышала знакомый грозный бас позади себя и почувствовала, как моя душа вновь ожила, а по венам хлынула радость.

— А ты еще кто? — меня отпустили.

— Я твой кошмар!

Бах! Хруст. Один из вышибал попятился назад, зажал нос руками, выругался и свалился спиной на асфальт.

— Ах, ты ж тварюга! — второй хотел дать сдачи, но сдача досталась ему в виде четкого удара в нос.

— Мля-я-ять! — завыли негодяи в унисон, корчась от боли на асфальте.

От потрясения у меня закружилась голова, вопль восторга застрял где-то в горле. Ничего себе! Чтобы «уложить» двоих амбалов, хватило всего двух ударов! Боже, Волк, ты реально страшный человек. Сколько же в тебе мощи? Наверное, хватит, чтобы снабдить электричеством целый мегалополис.

— Опять ты-ы-ы, Ника, ходишь одна?! — мурашки от этого грозного рыка волнами хлынули по спине.



Глядя в свирепое лицо Волкана, похожее на морду бешеного зверя, что клацал клыками, глаза которого кипели в лаве, я вдруг расплакалась. Не знаю точно, отчего именно? Оттого, что испугалась бандитов, или оттого, что Волк такой страшный сейчас, а может быть, из-за того, что он гаркнул на меня?

В любом случае слишком много эмоций. Мне их не обуздать.

По щекам заструились первые слёзы. Они немного усмирили зверя. Отвесив негодяям ещё парочку смачных пенделей, Волкан быстро подскочил ко мне и стиснул меня в крепких объятиях:

— Испугалась?

Киваю. Не могу говорить. Лишь льну к его массивному телу, пытаюсь укрыться, спрятаться, как за стеной, словно за надёжным щитом. Облегчение. Он — моё спасение. Впрочем, как всегда. Это, наверное, такой дар у Волкана — появляться в нужном месте в нужное время. Эдакая сверхспособность.

— Они сделали тебе больно? — он берёт моё лицо в свои большие и горячие ладони, внимательно осматривает меня с головы до ног, проверяя, чтобы ни один волос не упал с моей головы. Я отрицательно качаю головой, пока он гладит меня большими пальцами по скулам, вытирая слёзы. — И ты ещё говоришь, что я не должен ходить за тобой следом? Что бы было, если бы я не оказался здесь случайно?!

Я молчу. Очень трудно говорить. Лишь всхлипываю, шмыгая носом.

— Ну-ну, ладно, не плачь. Твои слёзы действуют на меня как яд. Прости, что накричал. Быстрей идем в офис. Дождись отца, а я займусь этими кретинами и обо всём позабочусь.

— Подожди, твои руки… Ты ранен? Очень больно?

Я вижу кровь на его костяшках, мне становится плохо. Но мужчина игнорирует мой вопрос. Торопливо берет меня за руку, тянет за собой, пока вышибалы окончательно не пришли в себя, бросая им напоследок фразочку: «Я сейчас полицию вызову, а вы лежите здесь и никуда не уходите».

— Вот криворукие, даже отпор дать не смогли. Лишь с виду такие грозные терминаторы. Кто они вообще такие?

— Местные вышибалы, — кашляю я. — Мы очень долго не платили за аренду.

— Насколько долго?

— Точно не знаю… Наверное, где-то полгода. Взамен отец поставил новые окна в коттедже у их босса. Но, видимо, они слишком жадные и подлые люди.

— И почему я узнаю об этом только сейчас? — в голосе хрипит явная злость.

Волкан отвел меня внутрь здания, велел выпить чаю, успокоиться, посмотреть какой-нибудь фильм, а сам запер меня на ключ и исчез. Я сделала так, как он сказал. Завернулась в плед на диванчике в комнате отдыха, включила какое-то кино на телефоне и сама не поняла, как уснула. Меня разбудил знакомый голос. Ура! Папочка вернулся.

* * *

— Ника, девочка моя, ты в порядке? — папа сел рядом со мной на диван и крепко меня обнял. — Волкан мне всё рассказал. Кошмар! Прости меня, лузера старого, из-за меня ты едва не пострадала. Хвала небесам, что Волкан оказался в нужное время в нужном месте.

Последняя фраза меня немного смутила. Звучит как какой-то намёк. На то, что инцидент с бандитами был будто подстроен специально. Да нет, ну не может быть! Или… может?

— Папа, — я вырвалась из его объятий. — Почему ты раньше не прилетел? Я так плохо себя чувствовала…

— Волкан сам вызвался. Сказал, что поможет, присмотрит за тобой, а я ему доверяю. Как сыну своему.

— Очень мило.

Что-то наш диалог начинал меня подбешивать. Попахивает чем-то нечистым. В любой удачной ситуации папа будто пытается намерено подложить меня под своего партнёра по бизнесу. Да, я испытываю невероятную симпатию к Волкану, но… просто раздражает такое поведение папочки. Почему он вмешивается в мою личную жизнь?

Внезапно меня будоражит резкое признание отца:

— Ник, наши долги погашены.

— Как? — я даже неосознанно вскакиваю с дивана.

— Это Волкан. Он все оплатил. Теперь нас больше не будут преследовать вышибалы.

— Шутишь?

— Знай, — папа прочистил горло, — что его намерения к тебе крайне серьёзны.

Опять двадцать пять!

— Я вообще, если честно, пока запуталась в наших с ним отношениях. Мне нужно время. Только не надо на меня давить, — выдохнув, искренне призналась я, но отец будто притворился глухим.

— Ник, Волкан просит твоей руки.

Тишина. Я стою как бревно, просто не верю в слова отца.

— Что-о-о? Нет! Это шутка? — оживаю, хлопая ресницами.

— Нет. Он тебя любит. Это серьезно.

Меня вдруг озарило. Не знаю, с чего бы, но кое-что вспомнилось. На всякий случай стоит уточнить. Я поднимаю выше подбородок, гляжу в очевидно потерянные глаза папочки, которые бегают туда-сюда, твёрдым тоном спрашиваю:

— Волкан тебя подговорил?

Пауза. На лбу у папы уже виднеются мелкие капельки пота, а я продолжаю докапываться до истины:

— Слушай, тем вечером, два месяца тому назад, когда ты попросил забрать из офиса документы и на меня чуть было не напали пьяные отморозки… это твоих рук дело? А?

Очередная затяжная пауза. В глазах папы — явный испуг. Мой старый что-то темнит.

— Ну, говори!

Он подпрыгивает на месте, на автомате тараторит:

— Не сердись, малыш, я хотел как лучше…