– Откуда мне было знать, кто там идет? – заметил он в свое оправдание. – Вы так красочно обрисовали мои перспективы в том случае, если меня здесь обнаружат. Кстати…

Он многозначительно посмотрел на служанку, державшую в одной руке факел, а в другой – большую корзину, и снова перевел взгляд на Селину.

– Далия – преданный человек, она не проболтается, – правильно расценила его сомнения девушка.

И, опустившись на корточки, приложила ладонь к его лбу. Винсента обожгло холодом.

– От вас можно зажигать факел! – воскликнула Селина, по-своему интерпретировав этот контраст температур.

– Рад, что могу принести хоть какую-то пользу, – съязвил Винсент.

Служанка тем временем опустила корзину на пол. Селина достала оттуда флягу и протянула Воину. Тот жадно отхлебнул.

– Это не вода, – констатировал он затем.

– Разумеется, нет, – фыркнула Селина. – Вам сейчас будут обрабатывать рану, так что немного алкоголя не повредит. Но у нас есть с собой и вода, если вы такой привередливый.

– Э нет! – Винсент на всякий случай поспешил сделать еще один большой глоток, пока флягу, чего доброго, не забрали.

Отбирать бренди Селина, однако, не собиралась. Вместо этого она поднялась на ноги и приняла у служанки факел, предоставляя той возможность извлечь все, что нужно, из корзины.

– Снимайте брюки! – велела она Винсенту.

Тот склонил голову набок.

– Зачем?

Селина отступила на шаг назад и сложила руки на груди.

– А вы как думаете? – едко спросила она. – А, понимаю, вы стесняетесь? Вам никогда не доводилось раздеваться перед двумя женщинами сразу?

Служанка сдержанно хихикнула.

– Можете не сомневаться, доводилось, и неоднократно, – не менее едко заверил Винсент.

– Докажите, – не моргнув глазом откликнулась Селина.

– Почему я должен кому-то что-то доказывать?

– А как иначе, по-вашему, мы сможем осмотреть рану? – рассердилась девушка.

– Например, вот так.

Вытащив из-за пояса охотничий нож, Винсент сделал надрез на и без того испорченной брючине, после чего разорвал ткань. Процедура оказалась болезненной, поскольку материя успела приклеиться к ране.

– Далия, приступай, – сказала Селина. – Я посвечу.

Служанка перелила теплую воду из бутыли в более широкий сосуд, намочила несколько тряпиц, вытащила из корзины коробочку с мазью. Потом принялась обрабатывать рану. Движения были точными и уверенными: девушка явно занималась этим не впервые. Закончив, она подняла голову и вопросительно посмотрела на госпожу. Та кивнула.

– Сейчас Далия воспользуется своим альтером, чтобы ускорить заживление раны, – объяснила Винсенту она.

Далия приложила ладонь к повязке.

– Человеческий организм не приспособлен к таким быстрым изменениям, – очень серьезно обратилась к Винсенту она. – Это противоречит природе. Поэтому…

Винсент кивнул. И без того было понятно, куда она клонит.

– Будет очень больно, – подтвердила его предположение Далия. – Зато улучшение наступит сразу же, а завтра к полудню вы будете практически здоровы.

– Это все, что мне нужно, – заверил Винсент.

К завтрашней ночи ему необходимо быть в форме. Так что, похоже, сейчас ему повезло вдвойне.

Далия прикрыла глаза. Бедро вдруг пронзила острая боль. Винсент сомкнул зубы и сжал руки в кулаки. И тяжело дышал через нос, стараясь не издавать ни единого звука. Руку Селины, сжимающую ему плечо, Воин не чувствовал, хотя сознание и зафиксировало этот факт, чтобы позволить ему всплыть в памяти впоследствии.

А затем все так же быстро прошло. Далия открыла глаза и отвела руку. Винсент позволил себе вздохнуть посвободнее. Служанка поднялась на ноги, кажется не менее уставшая, чем Джен или Стелла после полной выкладки. Воин еще немного посидел без движения, приводя в норму дыхание. Селина больше не сжимала его плечо, а стояла в стороне и вид имела самый что ни на есть бесстрастный, только иногда бросала на Винсента пронзительные взгляды. А ведь ради него она нарушает сейчас закон, промелькнуло в голове у Воина. Ведь она не имела права ни впускать его в тоннель, ни тем более скрывать это от короля.

Когда дыхание более или менее восстановилось, Винсент попробовал встать. Не сказать, чтобы легко, но это ему удалось. Он сделал несколько шагов, опираясь рукой о стену. Далеко от совершенства, но терпимо. Вполне сносно.

– Сможете дойти? – спросила Селина, внимательно следившая за его передвижениями. – До дворца где-то три четверти мили.

– Дойду, – кивнул Винсент.

На сей раз он действительно был в этом уверен.

Они двинулись в направлении дворца. Селина держала факел, Далия несла корзину. Идти приходилось медленно: как ни крути, а рана все еще давала о себе знать. Прошло примерно полчаса, а может, немного больше, прежде чем они дошли до очередной запертой двери.

Передав служанке факел, Селина отперла замок, но распахивать дверь не спешила.

– Далия, проверь, что там творится, и дай нам знать, – мягко сказала она. – Не забудь выглянуть в коридор.

– Хорошо, госпожа.

Служанка вернула Селине факел и собиралась проскользнуть за дверь, но ее остановил Винсент.

– Далия, я бесконечно благодарен вам за помощь, – сказал он, беря девушку за руку.

– Не стоит благодарности.

Улыбнувшись, она переступила порог. С той стороны в тоннель хлынул свет, но почти сразу же исчез за затворившейся дверью. Винсент с Селиной остались наедине.

– Я еще не сказал, насколько признателен вам, – заметил Винсент. – Я был не вправе ожидать чего-либо подобного с вашей стороны.

– Не тратьте свое красноречие, господин посол, – усмехнулась она. – Вам не за что меня благодарить, поскольку ничего и не было. Вы просто ходили прогуляться на холм, а потом вернулись обычной дорогой. Разве не так?

– А разве могло быть как-то по-другому? – удивленно отозвался он.

Селина одобрительно улыбнулась. Потом опустила факел в ведро с водой, стоявшее слева от двери специально для этой цели. Огонь с громким шипением потух. Тоннель погрузился в темноту.

Винсент конечно же сделал бы это и сам, и все-таки он мог поклясться, что она начала первой. Руки Селины легли ему на плечи, а губы приблизились к губам. От нее едва уловимо и в то же время пьяняще пахло летним лугом, полевыми цветами и молодой травой. Он обхватил ее за талию и прижал к себе, не имея ни малейшего желания выпускать из объятий. Поцелуй вышел долгим, нежным и одновременно жадным. В нем сверкала, переливаясь всеми цветами радуги, страсть, какую трудно было ожидать от Селины, обычно такой холодной, сдержанной и спокойной.