А вдруг ты угадал? Мы же не знаем точно.

– Ты права! – рассмеялся Акинли.

Официанты запели, и оставшиеся посетители зааплодировали.

– А знаешь что? Если ты так и не вспомнишь, когда у тебя день рождения, будем отмечать его сегодня, – прошептал Акинли.

Произнесенные шепотом слова щекоткой оседали на коже. Все еще со слезами на глазах, я кивнула. Я чувствовала себя до нелепости счастливой.

– Сколько тебе лет, милая? – спросила официантка.

– Кэйлен исполнилось двадцать, – ответил Акинли и подмигнул мне.

Хорошая догадка. Цифра двадцать нравилась мне больше, чем девятнадцать. И если считать сегодняшнюю дату моим следующим днем рождения, то мне бы как раз исполнилось двадцать. Я так и светилась от радости.

– Загадай желание, – ласково приказал Акинли.

Я счастливо улыбнулась, глядя ему в глаза. Больше всего на свете мне хотелось не разлучаться с ним. Я бы загадывала это желание на свечках, падающих звездах и ромашках. Но мне пришлось признать, что желание несбыточное. Если ему не суждено исполниться, то чего еще мне хочется больше всего на свете? Я прикрыла глаза и подумала о более реальном.

Я пожелала, чтобы Акинли был счастлив.

Затем на одном дыхании задула свечи. Посетители захлопали. Меня тронула их доброта по отношению к незнакомке. Торт был большой, так что я угостила всех сидящих за столиками, да и себя не обидела. Правда, Бену и Джулии не осталось ни кусочка.

Ресторанчик закрылся раньше, чем мы наговорились. Я торопливо писала в блокноте, пытаясь угнаться за разговором, но наши мысли то и дело накладывались друг на друга, обрываясь посередине. И мне это нравилось. Я чувствовала себя счастливой, несмотря на то что под ногами плескалась Океан.

Наконец, когда выключили свет и я перестала видеть, что пишу, мы встали из-за стола. Акинли без колебаний взял меня за руку. Я с радостью предвкушала краткую близость по дороге домой. Но когда мы подошли к «Бесси», Акинли повернулся ко мне:

– Ты хочешь домой?

Я покачала головой.

– Я тоже. – Он заговорщицки улыбнулся. – Пошли.

Акинли нажал кнопку, и сиденье мопеда открылось. В багажнике под ним лежало одеяло. Интересно, оно всегда там лежит или он специально приготовил его для сегодняшнего вечера? Мы пробежали к бетонному ограждению, что отделяло машины от моря. Акинли легко его перепрыгнул, поддержал меня за талию и помог перебраться. Шпильки плохо подходили для каменистого берега. Акинли скинул свои туфли и кивнул мне:

– Снимай. Оставим здесь, с ними ничего не случится.

Я заколебалась, поскольку туфли принадлежали Джулии, но спорить было глупо. Акинли протянул руку и помог мне спуститься по острым камням. Я постаралась сделать вид, что помощь мне действительно необходима. За камнями начиналась узкая полоска песка. Вдоль побережья вытянулся ряд домов. Было довольно поздно, но в некоторых еще был свет.

На крыльце одного из домов горела лампа. Там сидели две девочки с магнитолой, хотя лиц я разглядеть не могла. Они хихикали и передавали друг другу диски. Песни разносились на ветру, вторя зову Океан. Заиграла бодрая мелодия. Мне она понравилась.

Акинли расстелил одеяло на песке и аккуратно расправил углы широкого квадрата. Я перепрыгнула с камней на ткань, поскольку боялась, что влажный песок выдаст меня Океан. Затем села, подогнув ноги, и расправила платье, чтобы выглядеть прилично. Акинли сел сзади, опираясь на руки. Я оказалась между его широко раздвинутыми ногами и откинулась назад, ему на грудь. Меня успокаивало его дыхание. Долго мы сидели тихо. Девочки на крыльце сменили несколько песен.

– Кэйлен, можно, я спрошу кое-что?

Я кивнула, хотя не знала, как буду отвечать. В такой темноте ничего не разберешь.

– Ты веришь в Бога или судьбу?

Вот это да! Интересный вопрос. Но Акинли спрашивал о разных вещах. По крайней мере, для меня они различались.

Я сделала жест, которым обычно предварялась фраза «ну как сказать». Только так я могла выразить мои чувства.

– То есть вроде того? Погоди, ты имеешь в виду Бога или судьбу? Я неверно задал вопрос.

Я показала два пальца.

– Значит, ты веришь в судьбу? Или вроде как веришь в судьбу?

Я неуверенно кивнула, поскольку не знала, как объясниться без помощи слов.

– А что насчет Бога? Ты веришь в Бога?

Я с готовностью закивала. Ведь я верила в Бога еще до того, как стала сиреной, а теперь у меня прибавилось поводов для веры.

– Если ты веришь в Бога, как ты думаешь, может он повелеть чему-нибудь случиться?

Я кивнула.

– И это отличается от судьбы?

Я считала, что да… Пришлось пожать плечами.

– А может быть такое, что нам что-то предназначено?

Его мыслительный процесс сбивал с толку. Куда он клонит? Я ничего не понимала и обернулась, чтобы передать свое недоумение.

– Прости. Я знаю, это звучит странно. Но за последний год со мной столько всего случилось. И мне было очень тяжело. А сейчас я обнаружил, что счастлив. Как ты думаешь, мог Бог устроить так, чтобы все плохое привело в итоге к хорошему?

Я подняла руку и погладила его по щеке. Неужели он говорит обо мне? Я не знала, но хотела, чтобы Акинли был счастлив. Я потратила на него свое первое желание за восемьдесят лет. Если он уже счастлив, я буду только рада. Даже если он сумеет обойтись без меня.

Затем пришли мысли о собственных проблемах. Я потеряла родных, свою жизнь, любимую подругу. Тем не менее извилистая дорога, казавшаяся бессмысленной, привела меня сюда. И где я в итоге оказалась? Сижу на одеяле с самым замечательным человеком в мире. Прижалась к груди добрейшего, ласкового парня и слушаю его разговоры о жизни, пирожных и обо всем, что придет в голову. Разве я не счастлива? Может, Бог действительно устроил испытание, зная, что понадобится столько времени, чтобы встретить единственного предназначенного мне человека на планете?

Я не знала. Неужели Богом мне определено было попасть сюда, найти Акинли и тут же потерять его снова?

Я взглянула в его прекрасные глаза. Видимо, сейчас я выглядела очень грустной.

– А я, пожалуй, верю. Ведь ничего не происходит просто так. Даже несчастья могут привести к хорошему концу. – С последними словами он коснулся моей щеки. Словно говорил обо мне.

«Ты так считаешь только потому, что не знаешь – вскоре я тебя покину».

– Ладно, – хмыкнул Акинли. – Кажется, ты что-то задумала. В следующий раз, когда я начну задавать вопросы о вере, мы воспользуемся бумагой, хорошо? Не следовало затрагивать такие темы, когда ты не можешь объясниться.

Я серьезно кивнула. Действительно нечестно лишать меня возможности выразить свои мысли.