Так говорит современник и во многих случаях очевидец. Народ всюду умирал от голода, питаясь пресмыкающимися, нечистыми животными и человеческим мясом. В Меконском лесу, недалеко от церкви, посвященной св. Иоанну и затерявшейся в глубине леса, один разбойник устроил засаду, в которой он резал прохожих и богомольцев. Однажды в эту хижину зашел один путник со своей женой, желая отдохнуть. Заметив в углу жилища головы мужчин, женщин и детей, они выбежали из него, несмотря на старания хозяина задержать их. Им удалось спастись и убежать в Мекон, где они рассказали о виденном. В кровавую гостиницу был послан отряд солдат, которые нашли там сорок восемь человеческих голов. Разбойник был привезен в город, прикован к столбу и сожжен живым. Рауль Глабер видел место казни и пепел от костра.

Число трупов было так велико, что не было никакой возможности их хоронить. За голодом последовал мор. Стаи волков разгуливали по улицам, пожирая валявшиеся на них тела. Никогда еще человечество не переживало подобного бедствия.

В углу были сложены человеческие головы

Взаимные нападения, драки, грабежи сделались самым заурядным явлением. Однако небесные бичи, поражавшие мир, привели наконец и к проблеску разума. Епископы собрались на собор и добились того, что народ обещал прекратить драки по крайней мере в четыре святых дня недели — с вечера среды до утра понедельника. Впоследствии дни эти получили название дней перемирия с Богом.

Кончина столь жалкого мира в эту ужасную эпоху была скорее желательна, чем страшна. Однако 1000-й год прошел подобно всем предшествующим, и мир продолжал существовать по-прежнему. Ужели же все пророчества опять оказались ложными? Но, может быть, тысячелетие христианства истечет только в 1033 году? Стали снова ждать и надеяться. И вот как раз в этот год, 29 июня случилось большое затмение солнца. По словам летописцев, «дневное светило сделалось шафранно-желтого цвета, так что люди, встречаясь, не узнавали друг друга — до такой степени казались они мертвенно бледными; такой же зловещий оттенок приняли и все предметы; ужас овладел всеми сердцами: ждали всеобщей гибели…» Однако конец мира и на этот раз не наступил.

К этой именно критической эпохе относится сооружение тех великолепных кафедральных соборов, которые пережили многие века, вызывая удивление отдаленного потомства. Духовенство получало щедрые дары и обогащалось с каждым годом, вступая во владение имуществами и завещанными капиталами. Наступила как будто какая-то новая эра. «После тысячного года, — пишет тот же Рауль Глабер, — соборные храмы во всем мире, а особенно в Италии и Галлии, были перестроены почти заново, несмотря на то, что большая часть из них были еще очень прочны и не требовали никаких поправок. Но христианские народы, казалось, соперничали между собою, стараясь воздвигать храмы один красивее и роскошнее другого. Недаром говорилось, что весь мир, как сговорившись, стряхнул с себя грязные лоскутья старины и оделся в праздничные белые одежды. Благочестивые люди не ограничивались перестройкой епископских церквей, но украшали также и монастыри, посвященные различным святым, и даже сельские храмы и часовни».

Стаи волков бродили по улицам

Печальная эпоха тысячного года канула в вечность, подобно другим временам и векам; но какие напасти предстояло еще пережить католической церкви! Папство обратилось в опасную игрушку императоров саксонских и князей латинских, вступивших в вооруженное соперничество между собою. В 1033 году, известном своим сильным голодом, Тускуланские графы возвели на папский престол двенадцатилетнего мальчика Бенедикта IX, очень возмужалого для своего возраста и уже заявившего себя развратником, вором и убийцей. Ему еще не было и шестнадцати лет, когда деяния его сделались столь позорными и привели к столь великому соблазну, что римские военачальники дали клятву удавить его в алтаре в тот момент, когда он касался своими нечистыми руками святых даров. Его спасло только затмение солнца, о котором мы говорили выше; заговорщики, испуганные внезапной темнотой, не осмелились коснуться папы. Но все-таки он принужден был искать спасения в бегстве и бежал в Кремону, к императору Конраду. В 1038 году он был восстановлен в своем папском звании и царствовал еще шесть лет, окруженный гаремом наподобие султанского. Полагали, что он откажется от престола ввиду желания жениться на дочери одного римского барона, но он продолжал оставаться папой, так что народ выгнал его наконец из Рима в 1044 году и заместил его папою более строгих правил Сильвестром III. Но через сорок девять дней Бенедикт возвратился во главе разбойничьей шайки, и только в следующем году отказался от власти взамен пожизненного дохода из лепты св. Петра, что было включено в договор с его преемником Григорием VI. В 1045 г. оказалось целых трое пап: Бенедикт IX, признаваемый феодальной партией и все еще не сложивший своего оружия; Сильвестр III, первосвященствовавший в укрепленном замке в горах Сабины, и Григорий VI, священник одной из римских церквей — в Ватикане. Император Генрих III предписал собору епископов низложить и заключить в монастырь сразу двух пап, Григория и Сильвестра, и назначил четвертого, именно Климента II, который был посвящен в это звание в ночь на Рождество 1046 года. Но Бенедикт не дремал. В следующем году он, подобно свирепому коршуну, напал на Рим, приказал отравить немецкого папу и просидел на престоле св. Петра еще восемь месяцев. Наконец, Рим был занят войском герцога Тосканскаго, пришедшим сюда с новым папой, и Бенедикт был наконец устранен окончательно. В это время ему было всего лишь двадцать шесть лет от роду. Вот каков был один из первосвященников этой эпохи. Монах Рауль Глабер едва решается о нем говорить, ограничиваясь словами: «Страшно было бы и рассказывать о его позорной жизни».

Итак, весь христианский мир пришел в неописуемое расстройство. Правда, и эта буря миновала, но вопрос о конце мира не получил определенного решения, и ожидание этого великого дня, хотя смутное и неясное, продолжало оставаться, тем более, что вера в дьявола и в чудеса должна была еще в течение многих веков составлять основу народных верований. Потрясающая картина страшного суда изображалась при входах и в притворах всех больших храмов, и никто не мог проникнуть в христианские святилища иначе, как пройдя под весами ангела, налево от которого бесы и осужденные грешники корчились в страшных муках при виде вечно неугасимого огня, куда им предстояло быть тотчас же вверженными. И эта мысль о кончине мира распространялась далеко за пределами средневековых храмов.

В двенадцатом веке Европа была напугана астрологами, объявившими о предстоящем соединении всех планет в созвездии Весов. Это явление действительно произошло, потому что 15 сентября все планеты оказались в одном и том же месте неба между 180-м и 190-м градусами долготы. Однако конца мира не последовало. Его снова предсказал знаменитый алхимик Арнольд из Вильнефана на 1335-й год. В 1406 году, при Карле VI, солнечное затмение, случившееся 16 июня, повлекло за собой всеобщий панический страх, история которого передана нам урсанским монахом Ювеналом. «Крайне жалко было смотреть на народ, собиравшийся в церквах в уверенности, что наступает конец мира», — замечает этот автор. В 1491 году святой Винцент Ферье написал книгу под заглавием: О конце мира и о науке духовной, в которой он дает христианским народам столько лет существования, сколько имеется стихов в псалтыри, а именно две тысячи пятьсот тридцать семь.