Что говорить, и сам Гетман не раз попадал под яростный артиллерийский обстрел и бомбежку. Спасала чистая случайность, иногда его прикрывал своим телом кто-нибудь из бойцов или штабных офицеров. До конца войны ординарцем у командира корпуса был старшина Петр Иванович Селезнев, которому он многим обязан. До войны Селезнев работал в каком-то уральском ресторане мастером-кондитером. Познакомился Андрей Лаврентьевич с ним еще на Северо-Западном фронте, когда шло переформирование корпуса. Видимо, его богатырский рост привлек внимание комкора.

Тогда танковому корпусу придали бригаду лыжников, состоящую из моряков Балтийского флота. Ладно бы придали конницу, еще куда ни шло, действия танков и кавалерии уже были апробированы. Но что делать с лыжниками?

Андрей Лаврентьевич направился в эту бригаду, чтобы выяснить, что там за люди, как у них обстоят дела с боеприпасами, питанием и обмундированием. «Первое впечатление: народ хороший, все, или почти все, бывшие моряки, — писал Гетман. — Выяснилось, что кушать нечего и курева нет. Начальство — лентяи, не могут организовать подвоз. Трудности — зима, заносы — как будто для них существовали. Спрашиваю крепкого сложения детину: „Ну как с харчами?“ „Да что ж, — говорит, — склянки бьют, а харчей не дают“.

Я уяснил для себя ситуацию, сложившуюся у лыжников, снова подошел к Селезневу. Спросил: „В ординарцы ко мне пойдешь?“ Он посмотрел на меня, сконфузился, но ответил прямо: „Холуем никогда не был и быть не собираюсь!“

Но уговорил»[147].

Как сговорились генерал и старшина, неизвестно. Только остался Селезнев в танковом корпусе, который вскоре перебросили на Воронежский фронт. Лыжники же остались на Северо-Западном.

Несколько раз Селезнев спасал жизнь генералу Гетману. Да разве только Гетману? Своей жизнью обязан был Селезневу и начальник инженерных войск армии генерал-майор Ф. П. Харчевин. Машина Гетмана шла сзади. Старшина одним из первых вступил в бой и уложил с дюжину немецких автоматчиков.

Член Военного совета армии Н. К. Попель, по-доброму завидуя Гетману, однажды спросил: «Где ты отыскал такого ординарца?» Андрей Лаврентьевич, хитровато улыбнувшись, ответил, что это — военная тайна. Позже в своих мемуарах военком отметил, что Селезнев был для Гетмана и охраной, и санитаром, и кухней.

Близилось время, когда командарм Катуков готов был ввести 6-й танковый корпус в бой. Части хотя и не полностью восстановлены, но они боеспособны. Армейская разведка познакомила командный состав с силами противника, который в ближайшие дни будет противостоять нашим войскам.

31 июля из штаба армии поступила справка о немецкой группировке на томаровском направлении, в которой говорилось о том, что немцы после неудавшегося июльского наступления перешли к жесткой обороне на рубеже населенных пунктов Солдатское, Герцовка, Задельное, Лог Каменный, Лог Крутой. Это — 255, 332, 19, 167-я пехотные дивизии 80 танков и 20 самоходных орудий рассредоточили в селах Бутово, Ямное, Дог Лопачек, Лог Крутой, в районе Герцовка — 10 танков.

В резерве германское командование имело еще три танковые дивизии — 3, 6 и 11-ю[148].

В соответствии с планом операции под кодовым названием «Полководец Румянцев» 1-я танковая армия вводилась в бой непосредственно за боевыми порядками 5-й общевойсковой армии генерала А. С. Жадова. Замысел операции сводился к тому, чтобы изолировать харьковско-белгородскую группировку противника от подходящих резервов с запада, силами двух фронтов — Воронежского и Степного — в общем направлении на Богодухов — Валки — Новая Водолага нанести контрудар и разгромить ее.

В полосе прорыва 5-й и 6-й гвардейской армий, кроме армии Катукова, вводилась в бой также 5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова. Танкистам предстояло расчленить на всю оперативную глубину группу армий «Юг» Манштейна, разгромить ее оперативные резервы и лишить важнейших коммуникаций.

Перед наступлением командующий Воронежским фронтом на базе 1-й танковой армии провел разбор действий войск на Курской дуге. Н. Ф. Ватутин отметил моменты удачных и неудачных боев. О 1-й танковой армии отозвался с похвалой, заметив при этом, что ее соединения достойны звания гвардейских.

Слов нет, корпуса и бригады сражались отменно. Иногда противник превосходил наши части по числу танков, авиации и артиллерии, но это не останавливало командиров. Они смело вели свои машины в бой и переигрывали врага по всем статьям.

Одним из первых претендентов на звание гвардейского был корпус Гетмана. В разговоре с Катуковым Андрей Лаврентьевич предложил наградить две свои лучшие бригады — 112-ю и 200-ю, а также 79-й минометный полк орденом Ленина, а 22-ю танковую бригаду — орденом Боевого Красного Знамени. Командарм не возражал, сказал лишь о том, чтобы как можно быстрее были поданы документы в Военный совет.

В реляции о 22-й танковой бригаде комкор Гетман и начальник штаба Ситников писали: «За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество и героизм личного состава, за дисциплину и организованность ходатайствую о награждении 22-й танковой бригады орденом Красного Знамени»[149].

В армии бывают части и соединения особые. Нельзя сказать, что они находятся на привилегированном положении, но по своей организованности и своим делам отличающиеся от других. Такой в корпусе Гетмана была 22-я танковая бригада, которой командовал полковник Нил Веденичев. Она отлично воевала, несла по фронтам войны шефское знамя МК и МГК ВЛКСМ, которое ранее заслужила в боях.

Знамя воинского соединения — это символ чести и славы русского оружия. Так было всегда, так было и в годы Великой Отечественной войны. Не случайно по фронтам гремела солдатская песня:

Шуми, шуми, святое наше знамя,

Шуми, как в старину!

Тебе знакомы кровь и пламя

Уж не одну войну.

Давно ли двадесять языков

Нас обошли крутом?

А ты среди победных кликов

Шумело над полком.

Тебя разили вражьи пули,

А ты вилось в боях,

И не сломили, не согнули

Тебя у нас в руках.

Шуми же, знамя! Слава веет

С тебя на усачей,

А Русь давно встречать умеет

И провожать «гостей».

На фронте не только знамя было символом чести, даже обычный вымпел много значил для солдат. В частях корпуса Гетмана вымпел часто был переходящим, за него боролись в бою. После боев на Курской дуге вымпел находился у экипажа танка лейтенанта Михаила Тихановского. Двадцатидвухлетний парень с Черниговщины, в прошлом машинист на железной дороге, окончил ускоренный курс Харьковского военного училища. Ничем особенным не выделялись и члены его экипажа — механик-водитель Анатолий Широков, командир башни Николай Капитонов, радист-пулеметчик Хасим Генанов. Почти все они одногодки. Экипаж «сколочен» в январе 1943 года, но уже сумел отличиться в боях: уничтожил 2 танка, 6 пушек разного калибра, 9 огневых точек, 11 блиндажей и дотов, 4 автомобиля, а также 110 солдат и офицеров противника.