И никого не пугали древние предупреждения:

«Если дворец роскошен, то поля покрыты сорняками и хлебохранилища совершенно пусты. [Знать] одевается в роскошные ткани, носит острые мечи, не удовлетворяется [обычной] пищей и накапливает излишние богатства. Все это называется разбоем и бахвальством. Оно является нарушением д а о»[29].

И никому и в голову не приходило отдать не все, но хоть часть поспешно нажитого бедным и не способным добыть себе пропитание. Кто ж думал тогда о вечных словах:

«…пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест.

…

И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: // как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!

Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царство Божие!

Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие»[30].

Зачем размышлять о Царстве Божием, когда все устремления сводятся к тому, чтоб вместо разбитого корыта иметь королевский дворец? И не потом, а сейчас? О последствиях такого подхода начинают обычно думать, когда бывает почти поздно…

Через два года, когда старшенькие оканчивали третий курс своих институтов-академий, их профессиональное будущее прояснилось весьма отчетливо.

Птича победила на конкурсе «Платье года», ее уже принимали всерьез в мире большой моды. Их общий магазин пока держался на плаву, что можно было назвать великим везением. Пока каким-то чудом им удавалось обойтись без «крышевателей», словно хранил их какой-то незримый покровитель. Они прекрасно понимали, что вряд ли это продлится вечно. Впрочем, проблемы полагалось решать по мере их поступления.

Тюки были распроданы подчистую. Илья думал над дальнейшими проектами. Чем бы заняться на этот раз? Компьютерами? Или открыть турбюро?

Денька от общего бизнеса на родных просторах не отказывался, но твердо собрался обосновываться за пределами своей нестабильной родины. Он уже кое-что постиг из финансовых премудростей, понимал все риски, искал надежное место для жизни и трудов. Такое, где не придут люди в масках и не скажут вдруг: «Выметайся, это больше не твое».

Ему и тут повезло с его сиротством. Академия выделила гранты на получение дополнительного образования за рубежом. Выбрать предстояло трех счастливцев, которые могли в течение года стажироваться в одной из предложенных стран: США, Великобритании и Швейцарии. Давыдову, как отличнику и к тому же круглому сироте, предоставили право выбора. Все остальные претенденты мечтали об англоязычной стране: немецким никто не владел. А Денис хотел именно в Швейцарию. Он в ней еще не был, но само понятие «Швейцарский банк» обозначало надежность, стабильность, верность традициям. Немецкий парень знал неплохо.

Выбор его посчитали благородной уступкой остальным: Штаты и Великобритания притягивали гораздо больше желающих.

Давыдову предложили взять в родной академии учебный отпуск на тот год, что он проведет за рубежом. Денис решил иначе. За первый семестр четвертого курса сдал все зачеты и экзамены досрочно. Кроме того, он намеревался прилетать домой так часто, как только сможет.

В квартире своей, уезжая, он наконец-то смог затеять ремонт.

Все складывалось замечательно, однако прощались с ним, как навсегда, с тоской, слезами. Особенно убивался Пик.

— Пожалуйста, приезжай скорее! — умолял он, как совсем маленький.

— Да куда ж я от вас денусь? Вы ж моя семья, — старался улыбаться Денька, хотя самому ему было неимоверно грустно.

Девчонки плакали. Мама грустила.

И зря. Потому что никуда Денька не делся, как и обещал. Звонил каждый день, прилетал, как только мог. Свой. Родненький.

Братья Мухины к этому времени уже тоже стали студентами той же академии, в которой учился Денис.

Пик перемогался в школе кое-как, мечтая стать артистом.

— В семье не без урода, — комментировали любовно братья и сестры, видя, как кривляется их «малыш», практикуясь в «артистизме».

Мама Ляля после того, первого их сказочного круиза, очень изменилась. Она снова стала веселой и легкой, как в юные годы, поверила в счастье, в возможность жить радостно, наслаждаясь мелочами и не боясь неприятных сюрпризов. Она удивительно похорошела, на зависть подругам прежних лет, которые снова стали бывать у них в доме.

— Как это так, Лялька, у тебя пятеро, а ты выглядишь лучше всех нас! — вроде бы в шутку возмущались ее ровесницы.

— Благодаря своим пятерым так и выгляжу, — честно отвечала Ляля, но ей не верили, думали, скрывает она какую-то особую тайну красоты.

У Рыси именно после третьего курса появилась работа по специальности, ставшая делом ее жизни. И не только. Эта работа решила все ее будущее во всех смыслах.

После очередного экзамена весенней сессии ее подозвала профессор, считавшаяся ее научным руководителем по курсовому проекту, и предложила подработать. То есть сначала попрактиковаться летом, а потом, если дело пойдет, устроиться на постоянной основе. Оказалось, ученая дама открыла свой собственный Центр психологической коррекции веса и приглашала туда Рысю инструктором.

— Вы по всем статьям подходящая кандидатура: выглядите очень достойно, всегда уместно одеты, ведете себя ровно, не вызывающе. С вас хочется брать пример. А это уже первый шаг к достижению желаемой цели.

Рыся радостно согласилась, хотя мало что знала об этой глобальной проблеме.

Ничего, научилась.

В первые две недели, приходя в качестве стажера на занятия вновь образовавшихся групп, она искренне удивлялась, как много оказалось очень толстых людей в ее родном городе. Раньше она особо и не замечала, что от этой проблемы страдает такое количество женщин и мужчин.

Стремились к изменениям в основном женщины.

Ими двигал страх невостребованности и мечты о любви. Всем без исключения казалось, что, как только они похудеют, любовь прибежит, прискачет, прилетит, и начнется счастье.

На первом занятии, рассказывая о том, откуда взялись лишние килограммы, практически каждая плакала от жалости к себе:

— Нет радости! В жизни давно нет радости!

Зато есть еда. Она тоже приносит радость, заменяя любовь, дружбу, заслоняя собой все.

Рысина обязанность как инструктора заключалась в том, чтобы вытягивать глубоко зарывшегося в кучу досадных мелочей человека на свет и помогать ему убедиться в том, что все обстоит совсем не так плохо и страшно, как ему представляется.