А вот это лишнее, Синти, — брезгливо отправил оружие в кусты. — Разочаровала ты меня. С кем кувыркалась, пока я тебя искал?

— Что? — голова кружилась, будто с дикого похмелья. Тошнота подкатила к горлу. Живот скрутило спазмом.

— От кого дитя зачала, сучка?

Согнулась, обхватив себя руками за плечи. Дитя?

— Что ты такое…

— Ладно. Оставим. Нужен наследник с чистой душой. Его тело через десяток лет хорошо поизмотается.

Совсем ноги ослабели, колени подкосились. Полуголая упала в траву и извергла изо рта фонтаном какую-то черную пакость.

— Что же я наделала, о, силы светлые, — прохрипела, кашляя.

— Все правильно, дорогая, — опустился он передо мной на корточки и за волосы поднял мою голову, заставив посмотреть в его черные глаза. — Женой моей будешь. Радуйся. Ты же об этом всю жизнь мечтала, — расхохотался и залепил мне такую мощную пощечину, что голова бы точно слетела с плеч, если бы он не удерживал ее на месте второй рукой. — Это тебе за измену, шлюха! Будешь знать, как ноги перед мужиками раздвигать! А теперь встала и пошла в уборную! Тебе принесут новое платье. Оденешься и явишься в торжественный зал, где я объявлю о том, что вырвал тебя из ведьмовского плена и спас. Это она тебя околдовала и заставила сделать подклад в соседнем поместье. Но отныне ты отчистилась от скверны и вернулась в мои любящие объятия. Тупой народ обожает подобные истории. Им понравится! — раскатистым эхом прокатился по саду его смех.

Глава 33

Вода в купели была настолько горячей, что пар от нее застилал глаза. Я лежала на дне с вытянутыми ногами, скрестив руки на груди, будто в гробу, будто в неизбежном ожидании того, что крышка вот-вот закроется. И тогда я умру в тяжелых муках. Немые слезы стекали по влажным вискам, а я смотрела в белый потолок и мечтала о смерти. О быстрой и мягкой, навсегда утягивающей в бездну забвения. Стоит лишь глубже погрузиться в воду и сделать роковой вдох. Но горячие ладони невольно потянулись к низу живота. Пальцы погладили кожу, а губы приоткрылись, выпуская из уст тихий протяжный вой. Нельзя. Во мне плод настоящей любви. Наш с Саем малыш и я должна защитить его любой ценой. Проигран бой, но не война.

— Поживее там давай! — я вздрогнула от громкого стука в дверь и скривилась от скрипучего голоса экономки.

До чего же противно снова возвращаться в этот дом! И до чего же трудно мне будет держать перед всеми мину при плохой игре. Нет больше светлой силы, которая помогала справляться с эмоциями. Колдун высосал ее, опустошил меня до дна, околдовав темной магией. Как я могла гореть в его объятиях и отчаянно отдаваться? Словно это было во сне, в страшном сне и не со мной.

Прикусила до боли губу и зашипела. От удара щека все еще саднила, но я стиснула зубы и вышла из купели. Вытерлась насухо, накинула халат на голое тело и двинулась к двери. На мгновение рука застыла над круглой ручкой. Я должна все выдержать и придумать, как спасти ребенка от страшной участи!

Набрала полную воздуха грудь, растянула губы в улыбке и вошла в комнату. Раньше это были покои матери Люция. Приятные нюдовые тона стен с перламутровым отливом. Мебель цвета слоновой кости с мягкой светло-розовой обивкой. Большая кровать с уютным балдахином и мягкий ворсистый коврик у камина. Величественного вида трюмо с резным стулом, а на круглом стеклянном столике лампа, рассекающая мрак этого вечера.

— Явилась не запылилась! — язва прошила меня злобным взглядом и подбоченилась. Высокая и крупная экономка знала толк в порке! А сколько раз она меня за волосы таскала… Вот и сейчас ее зеленые глаза горели в предвкушении пыток. — И без тебя тут дурдом полный! За калекой ухаживать приходится!

Я усмехнулась, подошла к тетке Тамми и с вызовом посмотрела в ее нахальную морщинистую харю.

— Да когда ты за кем-то ухаживала?! Видела, знала, во что Люций превратился, и потакала во всем. Пошла вон! Без тебя оденусь! — впервые я высказала этой твари то, что думаю и указала на выход.

Экономка едва не поперхнулась злостью. Надо было видеть ее ошалевшие круглые глаза. Кто-кто, а она это заслужила. Столько крови у меня в свое время попила, что умыться хватит! Я все сносила и терпела. Ради Люция старалась, ведь тетка Тамми заменила ему почившую мать. Но больше ни чьи чувства я беречь не собиралась. Иная у меня теперь миссия в этом доме.

— Ах ты… — замахнулась она для удара, но встретила отпор. Уроки Сая не прошли даром. Я пригнулась и оттолкнула ее изо всех сил. Женщина накренилась и чудом удержалась на ногах. Испуганно попятилась назад и влетела спиной в стену.

— Вон пошла! — прорычала я диким зверем и сжала кулаки.

— Я… я все хозяину расскажу, — залепетала, опасливо отступая к двери. Уж не знаю, что она увидела в моих глазах, но всевластная экономка в страхе бежала с поля боя.

Радости от маленькой победы я не получила. Были вещи поважнее. Будущий ребенок отныне занимал все мои мысли. Надо уберечь его от колдуна, а значит, нужно подчиняться и делать вид, что смирилась. Люций хочет устроить из моего возвращения представление, что ж, так и будет. Экономка подготовила пышное алое платье для бала. Я стояла в нем напротив овального зеркала и старалась выровнять дыхание. По строгому лицу так сразу и не поймешь, какая буря злости и возмущения роится внутри. Опустила ладонь на живот, погладила скользкую ткань корсета и зажмурилась на миг. Где ты, мой большой и сильный зверь? Не хватает твоего тепла и заботы. Некому нас с малышом защитить.

Медленно открыла глаза, собрала всю волю в кулак и вышла из покоев. В торжественный зал шла, как на закланье. Перед большими распахнутыми дверями начался настоящий мандраж. Колени подгибались, ладони тряслись и потели, но я переступила порог зала. Музыка затихла. Гости на миг застыли с бокалами в руках, а потом расступились и зашушукались. Но к ним я быстро потеряла интерес. В конце красной ковровой дорожки стоял темноволосый красавец во фраке. И никто кроме меня не видел, как вокруг главного инквизитора клубилась тьма. Как парадоксально, что в Валааме со злом борется самое огромное зло! Но прав Люций. Глупый народ! Правды под собственным носом не видят. Да что народ? Я и сама не распознала в нем сущность,