— Конечно, мы, глупые женщины, полюбим любого, кто греет нам постель, не так ли? — вздохнула королева Мод. — Зачем мозги тому, у кого есть пинтелъ? Я слыхала, как даже слепцы смеются. Даже калеки могут научиться быть снова счастливыми. Но Шарлотта могла бы быть счастливее в той постели, что выбрала бы она сама, мастер Джерард. Тому, что вы сделали, нет прощения. К счастью, я не вижу в этом никакой прибыли для вас.

Процессия подошла уже к «Греггосу», борт которого сокрушил красивый розовый куст. Шарлотта остановилась и оглянулась назад.

— Боюсь, твоя семья предпочла не провожать тебя, госпожа, — заметил Эйлед.

— А ты верил, что они пойдут?

Он мотнул головой, удивленно всматриваясь в ее лицо.

— Не слишком. Тем более благодарен я тебе за то, что ты приняла мое предложение. Твоя отвага поражает меня. Еще раз клянусь, что буду стремиться быть достойным твоей любви, миледи.

Лицо ее снова порозовело, если только этот румянец не надуло ледяным ветром. Так или иначе, обрамлявший ее лицо белоснежный мех только оттенял его. Плащ и впрямь оказался горностаевым.

— В долгу? То ли это слово, что ты произносил, муж мой?

Эйлед улыбнулся.

— Проси любую вещь в мире, и она твоя, госпожа.

— И развод?

— Только не это!

— Я напомню тебе эту клятву в будущем, а может, и не раз.

Он рассмеялся.

— У тебя не будет повода. — Тут взгляд ателинга задержался на Джерарде, и веселье в нем сменилось холодным напоминанием о не доведенном до конца деле. — А как быть с этим, жена? Он твой друг? Близкий друг? Такая дружба представляется мне странной.

— Слишком странной, если уж на то пошло, — быстро сказала Шарлотта. — Ты оскорбляешь меня, предполагая такое. Этот человек обманывается. Он лакей, жалкий писака, который принял вежливость за привязанность и которого уже не вывести из этого заблуждения. Клянусь тебе, господин муж мой, что я никоим образом не поощряла его.

— Значит, ты не хочешь брать его с нами?

— Я предпочла бы никогда больше не видеть его. Разве он не у тебя на службе?

Эйлед снова улыбнулся — еще шире.

— Я ничего ему не обещал. Он был должен мне вергильд за убитого им фейна, но он выплатил долг, так что теперь мы в расчете.

Джерард стоял, словно парализованный ужасом, не веря своим ушам. Только теперь он ожил и бросился вперед.

— Нет! Вы же говорили, что я буду вашим витой! Вы же даритель сокровищ!

Эйлед оттолкнул его с такой силой, что он поскользнулся и упал спиной в грязь. Пират смерил его презрительным взглядом.

— Я никогда не обещал брать тебя в мой верод. Ты уже предал одного короля, как же могу я теперь доверять тебе? Твоя жизнь была на волоске в Эмблпорте. Ты отыграл ее обратно, так что ступай прочь и будь благодарен за это. — Он оглянулся. — Осрик, проследи, чтобы этот шивиалец не попал на борт. С твоего позволения, госпожа моя… — Он легко поднял Шарлотту на руки.

Она в первый раз улыбнулась ему.

— Ты такой сильный, мой господин.

— Ты так прекрасна, госпожа моя. — Он понес ее по трапу.

— Как я сюда попал? — задумчиво повторил Рейдер. — Полагаю, основная вина в этом ложится на Джерарда из Уэйгарта. Весьма симпатичный молодой человек, насколько я понял, но сбившийся с пути истинного. Сам по себе он мало что значил, но тогда, в триста тридцать седьмом, в правление вашего батюшки…

— К черту его! Тебе не обязательно лезть так далеко в историю.

Оводу казалось, будто он подглядывает в замочную скважину. Почему король не позволяет Рейдеру рассказать все по порядку? Что такого могло произойти двадцать лет назад, чтобы король до сих пор желал сохранить это в тайне?

— Я просто пытался объяснить, как из-за меня началась война…

Рейдера прервал стук в дверь. Коммандер Монпурс принял из-за двери кувшин с водой и другой прибор, потребовавший несколько неловких минут. Когда данный предмет вернули обратно за дверь, а Овод с Рейдером напились из другого, Рейдер начал свою повесть.

— Витенагемут напоминает ваш Тайный Совет, сир, в котором витаны — королевские советники, назначенные лично им. Но он напоминает также вашу Палату Лордов — официальное собрание всех эрлов. Эрлы единственные, кто голосует, и единственное голосование, от которого что-то зависит и которое неподвластно королю, происходит, когда один из них бросает вызов. Если его поддерживают другие, король должен отречься или драться. Если же голосование выигрывает король, горе выскочке!

— Удачное похищение моим отцом кузины вашего величества из Кэндльфрена прославлялось по всей стране как самый удачный фейринг нескольких последних поколений, достойный Каттеринга, но оно не делало его автоматически королем. Вовсе нет! Во-первых, многие эрлы хранили еще не самые приятные воспоминания о той твердости, с которой правили в прошлом Каттеринги, так что предпочитали более слабые руки монархов из Нюрпингов. Во-вторых, созыв витенагемута без королевской на то воли почти невозможен. Король Уфгит не спешил с этим.

Рейдер казался совершенно спокойным и, похоже, даже получал удовольствие от этой беседы. Теперь-то Оводу становился ясным тот интерес, который его друг проявлял к политике. Амброз внимательно слушал.

— Впрочем, его заставили это сделать события Десятого месяца того же года, когда шивиальский посол предъявил ультиматум. Угрожая войной, он потребовал, чтобы леди Шарлотту незамедлительно вернули на родину, а ее похитителя выдали для суда в Шивиале. Надеюсь, вы простите меня за цитирование, сир, но все до одного в Бельмарке считали, что суд будет недолгим, а казнь — впечатляющей. Это казалось избыточным ответом на пиратский набег, но поскольку обвиняемый являлся самым могущественным эрлом в стране, у Уфгита не оставалось другого выхода, как созвать витенагемут. Отец взял маму с собой в Нортдейл, столицу Уфгита на острове Вамбсеок и, следовательно, тогдашнюю столицу Бельмарка. Она носила тогда меня, хотя, подозреваю, не по своему выбору.

Ухмылка быстро сбежала с лица Овода, когда ее заметил король.

— Парень, набег, о котором ты говоришь, стоил жизни пятерым Клинкам, не считая нескольких дружинников.

— Я знаю это, сир, — серьезно ответил Рейдер. — Я слышал, как описывается их смерть в Литании. Если вы простите мне короткое отвлечение от темы рассказа, в Айронхолле не знают того, что другая сторона потеряла в этом бою двадцать пять человек, убитых исключительно Клинками. Это обстоятельство неоднократно выдвигалось против моего отца. Возможно, коммандер Монпурс мог бы внести этот факт в официальные записи.