Бьянка кивнула в знак того, что принимает приглашение Йена.Так и продолжая кутаться в ковер, она направилась вслед за ним к большой двериего лаборатории, расположенной в конце коридора. Фоскари отпер замок —вынужденная предосторожность после истории с бровями — и пропустил Бьянку всамую большую комнату, какую она когда-либо видела. Точнее, комната казаласьогромной из-за зеркал, покрывавших все четыре стены. Осматриваясь по сторонам,Бьянка увидела свои бесконечные отражения на каждой стене. Она была такрастеряна, что налетела на большой верстак, стоявший посреди лаборатории. Онбыл завален книгами, а на соседнем верстаке помещался аппарат, состоявший измножества деталей. Пока Бьянка оторопело рассматривала все это, Фоскари разжегсвечи.

— Что это такое? — спросила она, указывая нааппарат.

— Он делает вещи большими, чем они есть на самом деле.Если подложить камень под один из них, то увидишь не только структуру егоповерхности, но и ее составляющие.

— Это могло бы очень помочь в моей работе. — ГлазаБьянки загорелись от возбуждения, и Йен с удовлетворением заметил это.

— Это все опытные образцы. К тому же не самыелучшие, — заметил он. — Но они все еще на стадии разработки. Надеюсь,в свое время мне удастся создать аппарат, который позволит видеть вещинасквозь, что поможет узнать, что лежит за их поверхностью.

Бьянка внимательно посмотрела на Фоскари. Чего бы она тольконе дала, чтобы посмотреть через такую машину на него самого, чтобы понять, чтотаится за его внешней оболочкой, узнать его тайны.

От ее пристального взгляда они оба занервничали, и Йенпопытался отвлечь ее.

— Но мы пришли сюда, чтобы посмотреть в окуляр вотэтого аппарата. — Йен указал рукой на какую-то огромную трубу.

— Так это он позволяет звездам становитьсябольше? — недоверчиво спросила Бьянка. — Но как? В этой комнате нетдаже окон!

Фоскари потянул тяжелый шнур, висевший у одной из стен.Бьянка ничего не увидела, но внезапно свет в лаборатории стал каким-то другим.Она ничего не могла понять до тех пор, пока, подняв голову, не увидела надсобой вместо потолка мириады звезд. Сначала ей показалось, что Фоскари каким-тообразом убрал крышу, но потом она поняла, что произошло. Шнур, который онтянул, попросту раздвинул огромные части полотна скрывавшего настоящий потолок,полностью сделанный из стекла. Эффект был потрясающим, и Бьянка восторженно ахнула.

Они не обменялись ни единым словом, пока Фоскарисосредоточенно настраивал телескоп. Он прикрепил длинную трубу, направленную внебо, к замысловатой подставке. Потом Йен с помощью длинного шеста раздвинулпанели стеклянного потолка, чтобы стекло не препятствовало наблюдению занебосводом, посмотрел в окуляр, отжал какие-то ручки, закрутил нескольковинтов, установил табурет таким образом, чтобы Бьянке было удобно расположитьсяна нем, и подозвал ее к телескопу.

Бьянка даже не сразу поняла, что видит в окуляр телескопа, аразобравшись, вскрикнула от восторга:

— Волшебный аппарат! Надо же, небо и звезды совсемблизко — кажется, протяну руку и достану! Ты сам сконструировал его? Как онработает?

Она не видела Фоскари, но лицо его засияло от удовольствия.

— Как-нибудь я объясню это тебе, но только не сегодня,потому что на это потребуется слишком много времени. Вкратце могу сказать, чтоон работает по тому же принципу, что и труба в доме Изабеллы.

Бьянка резко обернулась, и граф едва успел спрятать улыбку.

— Что ты сказал? — переспросила она.

— Труба для подслушивания, которую ты послала меняискать, та самая, благодаря которой Изабелле были известны все разговоры вгостиной, — объяснил Фоскари.

— Так она была там? В ее доме? И ты нашел ее? —Бьянка была поражена тем, что ее подозрения подтвердились, но еще больше ееудивило то, что Йен отнесся к ее словам серьезно, несмотря на весь егоскептицизм.

— Да, я был в ее доме сегодня вечером, — кивнув,ответил он, — Все оказалось именно так, как ты говорила.

— Тогда ты должен понять, что я невиновна! Так тыпоэтому извинился?

— Я извинился потому, что наговорил лишнего, —объяснил граф. — Труба никаким образом не доказывает твоей невиновности.Кстати, если что, твое знание об этом устройстве может послужить серьезнымдоказательством именно твоей вины. — Фоскари говорил равнодушным тоном,проклиная себя за то, что вообще завел об этом разговор.

— Но я не знала о трубе, — возразилаБьянка. — Я всего лишь предположила, что в доме Изабеллы могло быть что-тов этом роде.

Фоскари кивнул и стал развивать свои предположения, словноговорил не с главной подозреваемой, а с единомышленницей:

— Я тоже подумал об этом, но потом, кажется, понялпричину. Ты рассчитывала на то, что я приму твои слова за ложь, как я обычно иделал. Но на сей раз все оказалось по другому.

— Я в жизни ничего более абсурдного не слышала. Чтомогло заставить меня, по-твоему, сделать это? Зачем бы я вообще стала говоритьо трубе? Я бы сильно рисковала без всякой необходимости.

— И это тоже понятно, — заявил Йен. — Тыпопросту хотела, чтобы я расширил круг подозреваемых. И твоя тактика могла бысработать, если бы Энцо тоже не убили, но потом это стало очеви…

Йен замолчал, потому что губы Бьянки накрыли его губы. Онадействовала импульсивно, но не жалела об этом. Во всяком случае, у Фоскарипропала возможность высказывать свои невероятные предположения.

— Нельзя ли оставить этот разговор до утра? —прошептала она, касаясь губами его уха, когда сладостный поцелуйпрервался. — Мне было так хорошо тут с тобой, так почему бы не забыть обовсех этих делах? — Бьянка сидела на высоком табурете, так что ее голованаходилась на одном уровне с головой графа и она могла смотреть ему прямо вглаза.

Фоскари даже не мог понять, в какой именно момент потерялконтроль над ситуацией, однако теперь и без проверки ему стало понятно, что онвсе еще привязан к этой женщине. Казалось, каждая частица его телазавибрировала в ответ на ее неожиданный поцелуй. Бьянка права, завтра у них ещебудет время для конфронтации, а сейчас было куда важнее заняться с ней любовью.Его тело запело от радости. Они потянулись друг к другу еще для одного поцелуя,долгого, глубокого и чувственного. Бьянка поглаживала его щеку, потом ее пальцызабрались в его волосы, игриво пробежали по его шее. Они долго стояли так,нежно лаская друг друга и даря поцелуи, но вскоре тело Йена задрожало отрастущего возбуждения. Взяв Бьянку на руки, Фоскари понес ее к свободномуместечку на столе. Там он сначала развернул ковер, в который она куталась, а ужпотом усадил ее. Развязав тесемки на ночной сорочке, он спустил ее с плечБьянки.

Глядя на нее, обнаженную, изнывающую по его ласкам,возбужденную, сидящую на его рабочем столе, Йен на мгновение оцепенел. Но еенетерпеливые пальцы стали развязывать шнуры на его лосинах, и он быстро пришелв себя. Бьянка видела свое отражение в зеркале. Было удивительное ощущение:ласкать его и видеть, как она делает это. Какое-то новое, не изведанное доселевозбуждение охватило ее, когда она увидела в зеркальной глади, как Йен взял еесосок в рот. Внезапно Бьянка резко отпрянула.