* * *

К тому времени, когда Охрид начал развиваться как культурный центр, Варда и Фотий уже не были у власти. Оба они лишились ее вскоре после крещения хана Бориса, поскольку в то время, пока они занимались делами Болгарии и Моравии, появился новый претендент на осуществление властных полномочий от имени Михаила III. В отличие от Феодоры, Феоктиста и Варды, он не принадлежал к дворцовым кругам. Это был фракийский крестьянин Василий, приехавший в Константинополь на поиски счастья. Он нашел работу в доме Феофила, родственника кесаря Варды, и дослужился до должности главного конюха. Однажды вечером Василий присутствовал при том, как Варда и Феофил принимали посланников болгар. Выпив вина, гости стали хвастаться, что они привезли с собой из Болгарии борца, которому нет равных, на что Феофил заявил, что его слуга Василий будет ему не по зубам. Столы раздвинули, и два борца схватились. К удивлению зрителей, Василий поднял гигантского болгарина и с оглушительным грохотом обрушил на один из столов.

Известие об этом происшествии вскоре дошло до ушей Михаила III, а некоторое время спустя, когда Феофил и Михаил охотились вместе, лошадь императора понесла и Василию удалось остановить ее. Впечатленный талантами Василия, Михаил взял его к себе на службу, и тот стал его постоянным спутником. Император забрал Василия из конюшни и даровал ему придворную должность паракимомена, а также жену из высшего класса, одну из своих бывших наложниц. Таким образом Михаил нашел лидера для той партии при дворе, которая всегда ненавидела Варду и ждала момента для нанесения удара. Весной 866 года Михаил и Варда отправились с флотом на юг по Эгейскому морю, чтобы вернуть остров Крит, освободив его от арабского владычества. Однажды ночью, когда корабли стояли на якоре, а император и кесарь высадились на берег для ночлега, группа заговорщиков, в числе которых был Василий, ворвалась в императорский шатер, где Варда корпел над счетами, и зарубила его. Едва ли все заговорщики рассчитывали, что недавний конюх окажется единственным, кто будет претендовать на место Варды, но они не взяли в расчет волю императора. Не позже чем через месяц после смерти Варды Михаил сделал Василия своим приемным сыном, и на пышной церемонии в соборе Святой Софии тот был коронован как император-соправитель. Тем самым Михаил подписал себе смертный приговор. Василий и его сторонники прекрасно понимали, что, покуда Михаил стоит у них на пути, они не могут быть уверены в своем будущем. И уже в следующем году, сентябрьской ночью, когда пьяный Михаил спал в своей кровати во дворце Святого Маманта, заговорщики ворвались к нему в покои и убили его. На следующее утро Василий был провозглашен императором. Он вышел из Большого дворца, бросая в толпу золотые монеты. Как Василий I он стал основателем Македонской династии, которая будет править Византией, прямо или косвенно, до 1056 года.

После такого поворота событий Фотий остался в одиночестве, ибо он с самого начала был ставленником Варды. Кроме того, он имел смелость осудить Василия за убийство Михаила и не допустить нового императора к причастию. Василий решил избавиться от него. Фотий был не только пережитком прежнего режима, но также и помехой. А поскольку многие в византийской церкви, а также Папа Римский до сих пор считали Фотия узурпатором из-за того, каким образом он был возведен в патриарший сан, в ноябре 867 года Василий низложил его, сослал в монастырь и восстановил на престоле предыдущего патриарха, Игнатия.

Отстранив от власти Варду и Фотия, Василий, однако, продолжил проводить их политическую линию в отношении славянских соседей Византии, убеждая хана Бориса оставить заигрывания с Римом и полностью войти в орбиту Византии. В 870-е еще один славянский народ, сербы, направил в Константинополь послов с просьбой прислать к ним миссионеров, чтобы обращать их в христианство. Сербы, конечно же, тоже занимали земли, прежде принадлежавшие Византии, но надежды вернуть их не было, так как они были отрезаны от империи Болгарским ханством. Поэтому Василий был рад отправить туда миссионеров, ведь крещение в византийскую веру подразумевало признание господства Константинополя. С миссионерами в Сербию пришли и богослужение на церковнославянском, и переведенное на этот язык Священное Писание, и кириллица с глаголицей, и византийский стиль церковной архитектуры и внутреннего убранства. Учитывая такую преемственность в политике, неудивительно, что в 870-е годы Василий вернул Фотия из изгнания и сделал его наставником своего маленького сына Льва. Когда в 877 году Игнатий умер, Фотий вновь стал патриархом Константинопольским и пребывал на престоле до 886 года, когда был низложен и сослан вновь – на этот раз сыном и преемником Василия Львом VI (правил в 886–912 гг.), который, похоже, не испытывал никакой благодарности к своему бывшему воспитателю. Некоторым утешением для Фотия, который провел свои последние годы в изгнании (умер в 893 г.), могло служить то, что на Балканах установилось наконец равновесие и произошло это в немалой степени благодаря ему.

* * *

Равновесие это, однако, не продержалось долго. Пусть Болгария уже была вовлечена в культурную орбиту Византии, это не означало полной нейтрализации угрозы с ее стороны. В начале Х века из-за болгарского хана Симеона Византия оказалась в наиболее опасном положении со времен арабской осады 717–718 годов. И дело было не в том, что Симеон ненавидел соседнюю империю. Наоборот, он любил ее и восхищался ею. Симеон хорошо знал Константинополь, потому что его отец Борис отправил его туда получать образование. Он выучил греческий и не понаслышке знал византийский двор с его пышностью и церемониалом. Когда он вернулся домой, Плиска, должно быть, показалась ему мрачной и непривлекательной. В 893 году, после свержения его брата-язычника Владимира, Симеон взошел на престол и начал обустраивать свою страну наподобие Византии. Из Плиски столица была перенесена в Преслав, который должен был стать не менее впечатляющим городом, чем Константинополь. Из византийских провинций привезли мастеров, чтобы построить оборонительные стены и множество прекрасных церквей. Самой великолепной из них стала Золотая, названная так из-за позолоченного купола. Также был построен новый большой ханский дворец, из которого Симеон рассылал свои указы с печатью, изображавшей его очень похожим на византийского императора. Рядом с дворцом была построена еще одна резиденция: Симеон, как и его отец, надеялся, что в Болгарии вскоре будет свой патриарх, и заранее подготовился к этому.

В 913 году, когда Византия отказалась платить Болгарии ежегодную дань, которой ее обложили в результате предыдущих «торговых войн» из-за таможенных пошлин, Симеон пошел на нее войной.

До стен Константинополя его армия добралась, не встречая серьезного отпора, так как в ту пору государство было ослаблено внутренней политической ситуацией. Император Константин VII был семилетним ребенком, и делами правления занимался регентский совет. Вопреки обычной практике, мать Константина Зоя не стала его главой. Церковь признала недействительным ее брак с отцом Константина Львом VI, так как Зоя была его четвертой женой, а православие запрещало четвертые браки. Поэтому она осталась в стороне, а регентский совет возглавил патриарх Николай Мистик, бывший воспитанник Фотия.

Когда армия болгар встала лагерем под стенами Константинополя, патриарх понял, что иного выхода, чем пойти на переговоры, нет, и спросил у Симеона, каковы его условия. Любопытно, что Симеон повел себя так же, как Варда и Фотий, когда в 864 году они вышли победителями. Он потребовал не сокровищ или земель, ему нужно было нечто более символичное: чтобы юный Константин Багрянородный женился на одной из его дочерей, а его самого патриарх короновал бы как императора. Первое требование не было беспрецедентным, поскольку раньше византийские императоры, например Лев III, уже заключали аналогичные брачные союзы с хазарами. Второе, однако, было чем-то неслыханным. В 811 году Круму даже в голову не приходило возжелать чего-то подобного, хотя его положение было не менее выигрышным. Настаивать на императорской коронации мог только человек, глубоко приверженный византийским ценностям и потому стремящийся взойти на верхнюю ступень иерархии правителей. Не видя иного выхода, патриарх согласился на оба требования. Симеон отобедал со своим будущим зятем Константином Багрянородным, после чего за стенами Константинополя прошла церемония коронации. С этого момента Симеон считал себя императором.