— В первый раз здесь? — поинтересовалась хорватка по-английски, и ответ Кузьмы прозвучал с жутчайшим русским акцентом. — Я могу вам трассу показать, — не унималась почему-то девчонка.

Кузьма повернулся ко мне:

— Ну что, бежишь?

Он задал вопрос по-русски. Не знаю, специально ли — кажется, хорватка могла спокойно нас понять и без всякого перевода. Бегу ли я? Или позволю тебе бежать с этой красной ведьмой? Первый раз он с девушкой бежит, ага! Кого лечишь, красавчик? Будто трудно найти себе пару среди марафонщиц. Может, и есть она у тебя, да не одна. Просто не такая дура, чтобы бежать с тобой в тридцатиградусную жару!

— Бегу!

Вот тебе назло побегу. Пусть не думает, что меня так легко скинуть с возу. Эту краснокрестовскую дуру ты не получишь. Я от тебя ни на шаг не отстану — и это желание захлестнуло все мое существо, точно раствор глюкозы, подарив суперсилу для невероятного пробега.

— Не так резво, коза! — осадил меня через две сотни ступеней Кузьма. На этот раз только словами. По-прежнему русскими. — Побежишь на спуске.

Впрочем, мы пока и не бежали. Просто поднимались в ускоренном темпе вальса. Хорватка нас изрядно опередила и теперь топталась на месте наверху. Да кто ее просил навязывать нам свою компанию? Что она хочет? Не видит, что ли, что он с девушкой…

— В конце сентября будет всего двадцать градусов, — сообщила она, когда мы наконец с ней поравнялись.

Вернее, я, потому что нарочно не пропускала Кузьму вперед.

— И старт в половине восьмого. Вообще это не так уж и сложно. Я с пятнадцати тут бегаю. Это будет мой шестой марафон.

Ну да, с возрастом я не прогадала.

— Вы это, на ступеньки не смотрите. Ну, немного тяжело, а потом вообще класс, когда начнем спускаться…

Я ее не слушала и не слышала. В ушах уже шумело, но я не сбавляла темпа. Впрочем, здесь не везде были крутые подъемы — ступеньки напоминали застрявший эскалатор метро: на некоторые приходилось даже наступать дважды. Вскоре началась прямая крепостная стена — так там вообще можно было бежать. Ну, или, в крайнем случае, идти.

— Даш, у тебя сейчас силы закончатся, — поймал мою руку Кузьма, а я ее вырвала, будто обожглась о раскаленную сковороду. — Ты как рак красная…

Только не от жары… У меня слишком много крови в голове, так и хочется отдать половину Красному Кресту!

— Эй, послушай! — крикнул вдруг Кузьма хорватке, которая вновь занималась бегом на месте у начала следующих ступеней. Представилась ли она, не помню, но Кузьма ни разу не назвал ее по имени. — Мы не хотим тебя задерживать. Мы вообще не марафонцы. Мы так, любители…

Мои ноги двигались, немного, а вот мысли бежали на месте и уже втоптали в древние камни вопрос — что он такое несет, зачем?

— Ты беги, а мы тут передохнем немного. Пейзажем полюбуемся.

— …Пейзаж… Видишь море… — девчонка неожиданно перешла на хорватский, тыча в разные стороны указательным пальцем, и это были единственные слова, которые я сумела выудить из ее речи: они оказались идентичными нашим.

Потом она вернулась к английскому, пожелала удачи и понадеялась встретиться с нами внизу или уже на марафоне. Помахала рукой и резко ускакала прочь… Коза! И не только горная!

— Даш, выпей воды, — Кузьма почти сунул бутылку мне под нос, закрывая вид на красную футболку. — Будешь тренироваться, так же скоро побежишь.

— А может я не хочу! — вырвала я бутылку и выдрала зубами носик, чтобы сделать обжигающий глоток.

— Не захочешь, не побежишь. Глупо сравнивать свои достижения с чьими-то. Надо сравнивать только со своими. Побеждать надо себя и только себя. Ну и свою лень…

— Я, по-твоему, ленюсь?

Улыбнешься — я зубы тебе выбью этой бутылкой! И он, точно поняв мои намерения, схватил бутылку и сделал глоток, а потом сорвал с меня кепку и, будто из прыскалки, облил мне голову водой так, что аж на лоб потекло, и я, с нецензурными ругательствами, размазала по лицу прохладные капли.

— Я всего-навсего хочу тебя остудить! — Кузьма до сих пор не улыбнулся. — Это нормальная практика. Обычно полбутылки себе на голову выливаешь, но сегодня никто не ждет нас на трассе со стаканчиками воды, так что воду надо беречь.

— Не смей больше этого делать, а то я… — не успокаивалась я.

— А то что ты?

— Я…

А вот что — я вырвала у него бутылку, которую он не успел закрыть, и брызнула водой ему прямо в глаза.

Он даже не утерся, схватил меня вместе с бутылкой и поднял в воздух. Поднимал, пока не уперся козырьком мне в грудь — всю мокрую под футболкой. Хорошо еще не подбородком!

— Ну и кто из нас сильнее?

Его руки все сильнее и сильнее сжимались вокруг моей талии — еще чуть-чуть и из моей футболки польется впитавшийся в нее пот. Мы оба были мокрые и не только от воды — наверное, поэтому и раздували ноздри, как лошади. Загнанные… С выступающей по бокам пеной… На губах она у меня точно пенилось и шипело, когда я выдавливала из себя ответ:

— Догадайся с трех раз…

Или же это делали его руки, поднимающиеся все выше и выше, пока не нащупали грудь — и вот я встала на ноги, только они отказывались меня держать, и я непроизвольно схватилась… Нет, не за его плечи, а за каменный парапет.

— Кто упрямее и так видно… Смотри!

Кузьма вдруг отступил от меня и привалился животом к стене.

— Смотри, как высоко ты забралась!

Я опустила глаза — сначала к своим дрожащим коленям, а потом к оранжевым треугольничкам крыш Стона.

— Еще рывок и будем спускаться. Ты, Дашка, супергероиня.

— Я сейчас сдохну… — простонала я, не поворачивая к нему головы.

— Не сдохнешь. Ты же не хочешь, чтобы "Красный крест" вернулся для оказания тебе первой медицинской помощи…

Я повернула голову. Глаза мои сузились — их щипало от пота.

— Ты так думаешь? — зло процедила я сквозь зубы.

— Уверен!

Мне хотелось крикнуть — да пошел ты! Но вместо этого я решила бежать. Пусть это было больнее в сто крат. Хотя не знаю, что хуже — боль в боку или в сердце от вечных насмешек идиота Тихонова!

— Даш, береги силы! — дышал он мне в затылок.

— Да пошел ты! — выкрикнула я, не оборачиваясь, прибавляя шаг.

С носка на пятку, с носка на пятку, из носа в рот, из носа в рот… Ступенька — раз, ступенька — два, ступенька — три… Я схватилась за поручень, чтобы притормозить на спуске. А то скакала по лестнице, точно теннисный мячик. Еще немного, еще чуть-чуть… Я это сделала, сделала… Поставила его на место!

Вот уже и люди стали попадаться нам навстречу. Не бегуны… Они улыбались, они подбадривали… Но мне не была нужна их поддержка. Мое сердце работало на износ, но работало. Обливалось кровью, как я потом, чувствуя, что никогда уже мне будет не отодрать этой футболки от мокрющей спины. Я нагибалась вперед, как показывал Кузьма — но бежать не становилось легче, наоборот я только больше боялась пропахать носом эти нескончаемые серые камни. А с носа текло… Не сопли — кажется, пот поселился и там. Я пару раз вытирала ладонью лоб, но только делала себе хуже. Глаза нещадно щипало.