— Приди, Темный Владыка, услышь голос твоего слуги!

В чаше раздался треск, и долгожданный потусторонний голос ворвался в подземный склеп:

— Ну-ну, и чего же желает потомок знаменитых гонителей ведьм и демонов?

— Власти. Я должен стать следующим королем Картума! Трон мой по праву!

В чадящем дыму над чашей сформировался рогатый образ. Миг — и Дамиан Сантеро в своем истинном облике встал у алтаря, который в стародавние времена язычники этого мира установили для поклонения его отцу, Темному Владыке. После прихода в мир Сайр адептов Святого Братства все места поклонения дьяволу и темным силам были разрушены и преданы забвению, но в древних манускриптах сохранились описания их местоположения, так же как и строки призыва демонов. Дамиана всегда невероятно смешила вера людишек в то, что они способны призвать демона: демоны приходят сами, когда хотят и куда хотят, никакими словами и ритуалами невозможно заставить их прийти! Но человек, решившийся призвать демона, всегда заметен миру темных сил: демонов вызывают отнюдь не с благими намерениями, и человек, решившийся на такой поступок, сильно затемняет им свою душу, давая выплеск большого количества духовной энергии, весьма привлекательной для демонов. Иногда ради развлечения и продолжения разложения души призывающего подданные Темного Владыки приходят к рискнувшим провести ритуал их призыва.

Сейчас Дамиан в задумчивости смотрел на этого дрожащего от страха глупца, думая, можно ли его использовать в своих целях: человечишко занимал должность и положение, очень удобные для планов Дамиана в этом мире, только поэтому он и решил появиться на этом старом капище.

Тем временем человек переборол свой страх, перестал с ужасом рассматривать облик демона и скомандовал:

— Я тебя призвал и теперь ты будешь подчиняться моим приказам!

Сантеро зарычал, шагнул через линию пентаграммы, небрежно сжал мужчине шею и вздернул вверх:

— Неверно, человечек, подчиняться будешь ты! Иначе твоей никчемной жизни сразу придет конец: у тебя такая черная душонка, что демону даже полакомиться нечем! Единственное, что может тебя сейчас спасти, — это строжайшее следование моим указаниям! Может, в итоге тебе даже удастся занять престол Картума — мне плевать на вашу мелкую борьбу за власть, но в моих собственных интересах сейчас потрясти основы монаршей власти Зоиларов.

Дамиан легким движением руки откинул от себя человека — тот отлетел к стене, с шумом врезался в нее и сполз на пол.

— Указание первое: завтра весь день тайно просидишь в исповедальне центрального храма Шарилы, выслушивая кающихся, — прорычал Дамиан. — Местного монаха там не будет, я об этом позабочусь. Указание второе: все, что услышишь, сохранишь в строжайшем секрете вплоть до дальнейших моих распоряжений! Ясно?!

Мужчина часто закивал головой и прошептал:

— Да, господин!

Прошло три недели со времени памятного пленения армии Герстена. Кошка быстро выздоравливала, к ней вернулся аппетит и желание двигаться, но против последнего решительно возражал Леон, поддерживаемый лекарем его звена, господином Нарасом, который лечил генеральскую кошку.

— Тебе надо лежать, — уговаривал Леон питомицу, осторожно гладя ее по голове и накрывая одеялом.

— Мяв! — возражала Лара, стараясь выпутаться из одеяла, в которое ее настойчиво пеленал Леон.

Осточертело уже лежать и в полусонном, заторможенном состоянии гениальные изречения кошачьей сущности о мирской суете выслушивать. Она жаждала этой самой суеты! «Дайте мне волю иль дайте мне смерть!» — вспоминалась полузабытая фраза.

Вокруг Лариной кушетки крутился пудель коменданта крепости: молодой и игривый пес, добродушно настроенный ко всем живым существам и к кошкам в том числе. Лара завидовала ему невероятно: свободен, бегает где хочет, бинтами не перетянут, в одеяло не замотан, кормится котлетами, тогда как ее потчуют жидкой овсянкой. И все это под лозунгом: «Ради твоего драгоценного здоровья, Кошка». Лицемеры! Их бы так лечили! Лара ощущала себя абсолютно здоровой, кошачья сущность это подтверждала, но лекарь боялся, что от резких движений края ран снова разойдутся. Лучше бы глаза у него открылись и он узрел наконец, что кошка здорова!

— Пуш, тапки принеси, — потопал по полу ногой Огаст, и пудель белым вихрем умчался за дверь и вернулся с тапочками в зубах. — Умница, — похвалил оруженосец собаку. — А Кошку можно так выдрессировать?

— Р-р-р-р-р-р-р!!! — ответила Лара, отвлекаясь от борьбы за одеяло: «Я помню, что за мной должок за все твои неблаговидные высказывания и намерения относительно моей особы! Дождешься, вихрастый!»

— Ерунды не говори, — недовольно поддержал Лару генерал. — Лучше чтением займись.

Огаст уныло читал вслух детскую энциклопедию, а Лара слушала и обдумывала варианты мести. Мести за все!

Осторожно выбравшись из одеяла и порадовавшись, что временно спит на отдельной кушетке (Леон боялся во сне придавить своим мощным телом бедную раненую кошечку), Лара спрыгнула на пол и отправилась обследовать крепость, в обороне которой так героически участвовала. Искала она библиотеку, ведь не может же в такой большой, населенной людьми крепости не быть библиотеки! Тихо ступая бархатными лапками, кошечка прошла по жилому этажу и спустилась вниз. В крепости все спали, только на стене перекликались дозорные. Кошачье зрение было куда совершеннее человеческого, и Лара видела все отчетливо, как днем. А еще слышала: шуршали мыши. И в воздухе витала нотка мышиного запаха. Лара поежилась, но продолжала заглядывать во все помещения. На первом этаже межкомнатные двери не запирались и были куда легче, чем входные массивные двери в крестьянских домах — Лара легко приоткрывала их. Стоически игнорируя призыв ароматов кухни, кошка топала в противоположную сторону. В конце длинного коридора ей улыбнулась удача: она набрела на библиотеку.

«В крепости живет толпа мужиков, многие из которых не женаты и месяцами не видят женской ласки. Вывод? В библиотеке точно найдется какое-нибудь эдакое чтиво с занимательными картинками. Поищем». — Лара обошла заваленные различной печатной продукцией столики, углядела и книжки для одиноких мужчин, но это было не совсем то…

«Нашла!» — радостно подскочила на месте Лара и впилась зубами в тонкую книжечку, на корешке которой было требуемое название, стаскивая ее с полки.

Книжка была тонкой и легкой, и довольная кошка зажала ее в зубах покрепче и потащила в комнату вихрастого Огаста.

Утром следующего дня лекарь признал, что кошка полностью поправилась.

Лара была счастлива:

«Ура, котлетки, я люблю вас! Мм, и курочку люблю, и молочко уважаю. Хорошо-то как! Да, счастье есть, когда есть что есть! Это вам не овсянка, господа, это настоящая еда, и не суррогат какой-то дряни, а домашние говяжьи котлетки с пюре и подливочкой. „Вискас“ тут и рядом не пробегал. Кстати, только сейчас поняла, как мне повезло оказаться в мире, где нет понятия „кошачий корм“ и „сухой кошачий корм“! Вот это была бы засада: „Ларочка, тебе еще этой жуткой маслянистой гадости подозрительного коричневого цвета из пакетика надавить?“ — „Нет, хозяин, я сыта по самые ушки. Вот только пузико от позвоночника отлеплю и пойду по соседям побираться — авось кто кусочек мясца бедной голодающей Поволжья даст“. Повезло нашим землянам, что кошки такие философы, индифферентные к проблемам качества питания, а то был бы у нас кошачий бунт по всей планете…» Лара уминала завтрак, думая, что ничто не делает мясо таким вкусным, как предварительная трехнедельная овсяночная диета. Ни один соус, ни один маринад. Только диета.