Док переминался с ноги на ногу и с нетерпением ожидал «второго».

– За халтуру – штраф. Три тысячи «зелени». Это второе.

«Три штуки баксов?!» – Док с громадными усилиями сумел удержать себя в руках.

– Не надо кривить рожу, – произнес Санитар, увидев, как изменилось лицо наемника. – Сам виноват. Деньжат попросишь у своей любовницы. Как я понял, после смерти дорогого супруга она получит неплохое наследство. Я угадал?

– Не знаю, – промычал Док.

Уж что-что, а обсуждать в этом кабинете имущество, оставшееся от Ганакяна, он желал меньше всего.

Санитар добродушно усмехнулся:

– Нет, ты действительно баран, Док. Как будто я не понимаю, зачем вы устранили ее муженька. Она ведь сама убедила тебя его грохнуть, не так ли?

Док открыл было рот, но тут же захлопнул его, ничего не сказав. Он был зол и подавлен.

– И еще вот что. Попридержи коней, Док. Таким напористым ребятам, как ты, в «Профсоюзе» не место. – Санитар слез с велотренажера, перекинул полотенце через плечо и неторопливо подошел к Морозкову. – Это твой последний прокол, парень. В следующий раз тебя из моего кабинета вынесут по частям.

Глаза Ильи Робертовича стали круглыми, как монеты, и Док опасливо подвинулся назад.

– Ты запомнил? – хрипло проговорил Санитар, внезапно схватил Дока за грудки и с силой впечатал в стену.

С нее сорвалась рамка с фотографией Ильи Робертовича, где он сидел в кресле с собакой на коленях и улыбался. Стекло разлетелось вдребезги, но Санитар даже не посмотрел в эту сторону.

– Ты исполнитель. Ты делаешь то, что тебе приказывают. За это тебе платят достойные деньги и прикрывают твой паршивый зад! – рычал он, тряся Дока, словно тряпичную куклу.

Тихий равнодушно следил за экзекуцией.

Наконец Санитар более-менее успокоился, отпустил Морозкова, сел за стол и заявил:

– Больше никакой самодеятельности! А теперь вон отсюда!

Шаркая ногами, как старик, Док потащился к выходу. Его всего трясло от страха, злобы и унижения.

– Подожди меня за дверью, – приказал ему Тихий.

Когда он вышел, Санитар спросил совершенно спокойно, как ни в чем не бывало:

– Кто работал по следователю? Катана?

– Да.

– Способная девочка. Она мне нравится, – не смог удержаться от комплимента босс.

– Хорошо плавает, – с улыбкой сказал Тихий.

– Выпиши ей премию, – расщедрился Санитар. – Две штуки. Она заслужила.

– Что с Павловым, Илья Робертович?

– Я думаю, что он не опасен. Да, юрист экстра-класса, но вряд ли будет что-то разнюхивать. Осокин на свободе, чего ему еще надо? Свою работу адвокат выполнил. К тому же Павлов медийная фигура, ему незачем в детективов играть. Не из тех он людей, чтобы возиться со всем этим.

Однако Тихий выглядел озабоченным:

– У меня на этот счет свое мнение, но будем надеяться, что вы правы. Док ненадолго заляжет на дно. Потом у меня для него найдется работа.

– Вот и славненько, – сказал Санитар и ухмыльнулся.

Утром Павлов приехал в следственный комитет. Ему удалось застать начальника управления, в котором работал Гнатюк.

– Вчера было вскрытие, – устало произнес лысеющий подполковник. – Никаких телесных повреждений у него не обнаружено.

– Значит, он и в самом деле утонул?

– Похоже на то. Хотя плавал Гнатюк неплохо. Странно все это.

– Странно – это мягко сказано, – добавил Павлов. – Особенно если учесть, что в деле по взрыву, которое вел Олег Станиславович, появились новые версии.

– Да, конечно, – рассеянно сказал подполковник. – Вы позволите? Меня ждет машина.

– Кто будет вести дело об убийстве Ганакяна? – проговорил Павлов уже в спину уходящему мужчине.

– Пока не знаю, – отозвался тот. – Позвоните на днях в канцелярию, вам скажут.

Когда Артем приехал в офис, в приемной его ждал Шамиль. Друзья обнялись.

– Ты весь в делах? – спросил Шамиль, когда они прошли в кабинет адвоката.

– Покой нам только снится, брат. – Павлов улыбнулся и спросил: – Как сам?

– Как в сказке. Чем дальше, тем интереснее. Я тебя поблагодарить приехал, Артем. За Веронику. Она мне сегодня утром звонила. Ты, как всегда, оказался на высоте. Молодчина!

– Рад, что оказался полезен, – ответил Артем.

От Шамиля не ускользнуло, что адвокат был чем-то озабочен.

– Может, поделишься, чем встревожен? – вполголоса поинтересовался он. – Я же вижу, ты мыслями где-то далеко.

Артем вкратце описал другу ситуацию с погибшим следователем.

– Я не верю в его случайную смерть, – прибавил он в конце повествования. – Уж слишком все удачно сложилось.

– Но ты ведь ничего не докажешь, – возразил Шамиль. – Если им будет выгодно замять дело, то они это сделают. Сам знаешь, как это происходит. Не будешь же ты в засаде сидеть, чтобы этого Морозкова на аркане притащить на допрос к новому следователю?

– Не буду, – согласился Артем. – Но у меня есть одна мысль. Во-первых, насколько я знаю, у тебя имеются связи среди работников полиции и прокуратуры.

– Что ты задумал?

– Мне бы хотелось провести небольшой мониторинг по уголовным делам. Я вдруг подумал, что определенное количество умышленных убийств может быть замаскировано под несчастные случаи. Кроме того, меня интересуют уголовные дела по убийствам, в которых обвиняемые не имели прямого мотива для совершения преступлений. Разумеется, во время следствия они отрицали свою вину. Понимаешь меня?

– Ты хочешь сказать?..

– Да, я хочу сказать, что таких историй, как с братом Вероники, может быть очень много, – проговорил Павлов. – Мне хотелось бы провести сравнительный анализ этих уголовных дел. Готов спорить на что угодно, что их количество в последнее время значительно возросло.

– Что ж, есть у меня один товарищ, который работал ранее в городской прокуратуре, – после небольшой паузы сказал Шамиль. – Я свяжусь с ним и потом позвоню тебе.

– Договорились. Есть у меня и вторая идея. Она касается приятеля Осокина. Помнишь, я тебе говорил о нем? Ковригин, бывший уголовник. В блатном мире его называют Курганом.

– Да, ты рассказывал.

– Тогда слушай.

После того как Артем изложил своему другу свой план, тот изумленно присвистнул и осведомился:

– Дружище, ты, случаем, не перегрелся на солнце? – Он пытливо вглядывался в лицо Павлова, решая про себя, не шутит ли тот, но адвокат был серьезным.