– Нет, – бросил Виктор.

– Тогда свободен. Завтра обсудим подробности твоей работы. О времени ты будешь извещен дополнительно. – Он легонько толкнул Коновалова в спину.

Тот внезапно подумал, что, будь у него сейчас пистолет, он с наслаждением выпустил бы в Тихого всю обойму.

Капитан юстиции Олег Станиславович Гнатюк рано утром завел машину. Они с женой всегда уезжали на дачу пораньше, до зари. Дороги к тому времени уже бывали основательно запружены, но ему все равно нравилось отправляться в путь еще до рассвета.

В этом было что-то волнующее, будоражащее сознание. Словно он обгонял само солнце. Оно только просыпается, собирается залить город своими золотистыми лучами, а капитан Гнатюк уже давно, как говорится, в седле. Он был не только впереди солнца, но и обгонял зарождающийся день.

С этими по-юношески наивными мыслями Олег Станиславович прогревал свою слегка потрепанную машину. Наконец из подъезда вышла супруга и закинула в багажник последнюю сумку. Они двинулись в путь.

На удивление, в этот раз движение на трассе было относительно свободным, и их машина быстро катила по шоссе. Жена болтала без умолку, но Гнатюк почти не слушал ее.

Настроение у следователя было неоднозначным. С одной стороны, его не оставляли в покое мысли о том, что Павлов так ловко и филигранно переиграл его, сотрудника Следственного комитета. Еще больше Олега Станиславовича бесило то обстоятельство, что известный юрист обставил его совершенно беззлобно, вроде невзначай, со снисходительностью покровителя, как если бы отец выиграл у сына в шахматы.

Шах, еще шах и мат, уважаемый господин Гнатюк. Все. Чистый проигрыш. При этом им не было сделано ни шага в сторону, все в рамках закона.

Конечно, первое время Гнатюк успокаивал себя, мол, не всем следователям впору тягаться с таким мэтром юриспруденции, как Павлов, хотя дело было даже не в профессионализме этого адвоката. С самого начала, как только дело по обвинению Осокина попало в производство к Олегу Станиславовичу, его не покидало некое муторное ощущение, похожее на занозу. Вроде и жить с ней можно, но она, подлюка, все же побаливает и постоянно дает о себе знать.

Такой занозой было осознание того обстоятельства, что Осокин действительно не причастен к взрыву. В этом его настойчиво убеждал Павлов. Он забрасывал следователя все новыми и новыми убийственными фактами, которые медленно, но неуклонно разваливали всю схему обвинения, выстроенную им.

После жалобы Павлова в генеральную прокуратуру Гнатюка вызвали на заслушивание к руководству, где после жарких дебатов было принято непростое решение – освободить Осокина из-под стражи. Решающую роль сыграла видеозапись, которую удалось раскопать Павлову. На ней было четко видно, что некий предмет, который вполне мог оказаться взрывным механизмом, в машину Ганакяна подкладывает вовсе не Осокин, алиби которого Павлов уже доказал.

«Это халтура, – неожиданно прозвучал в голове Олега Станиславовича внутренний голос, и ему почему-то стало не по себе. – Ты схалтурил, старик. Павлов еще мягко с тобой обошелся. Когда найдется истинный убийца Ганакяна, Осокин будет вправе вчинить тебе нехилый иск о возмещении морального ущерба. В лучшем случае тебя уволят с волчьим билетом, и тогда – прощай пенсия. Пора тебе на покой».

Капитан открыл окно, вдохнул утренний воздух. Да, с самого начала он халтурил, чего уж греха таить. Но ведь как непросто быть объективным, когда обвиняемый, казалось бы, сам летит к тебе с распростертыми объятиями! Ведь именно так получилось с Осокиным. В итоге все перевернулось с ног на голову.

Но в настроении следователя проскальзывали и обнадеживающие нотки, отчего уныние от проигрыша в схватке с Павловым постепенно отходило на второй план. Он установил того самого Морозкова, о котором ему говорил адвокат. Стопроцентно утверждать, что на видеозаписи был именно он, было сложно. Качество материала, записанного в темное время суток, было не лучшим. Но он все равно не сомневался в том, что Павлов навел его на верный след.

Он передал запись на экспертизу и вызвал на допрос Морозкова. Тот явился немедленно, причем с адвокатом. На вопросы этот субъект отвечал расплывчато и невпопад, затем перекинулся взглядом с защитником и вовсе отказался от показаний, ссылаясь на конституцию.

Олег Станиславович был вынужден отпустить Морозкова, взяв с него слово, что тот явится к нему в понедельник для повторного допроса. К тому времени должны быть готовы результаты экспертизы видеозаписи на предмет идентификации личности, которую зафиксировал видеорегистратор с машины, стоявшей рядом с автомобилем Ганакяна.

Гнатюк всеми порами кожи чувствовал, что теперь он на верном пути. Если все подтвердится, то Морозков окажется за решеткой.

Павлов как-то упоминал, что этот тип общается с вдовой погибшего, а сам Ганакян незадолго до смерти застраховал свою жизнь на десять миллионов. Это тоже следовало проверить. Если версия Павлова окажется верной, то супруга Харена Ганакяна тоже изменит свой статус с потерпевшей на подозреваемую.

– Он сказал, что его дочка с каким-то наркоманом связалась, представляешь, Олежа? – не унималась тем временем его жена. – Может, ты как-то воздействуешь, а? Ведь все-таки мой двоюродный брат…

Олег Станиславович лишь прибавил газа. Он вдруг подумал, что остаток жизни пройдет вот так. Рутинная каждодневная служба, сегодня похвалят, завтра выговор схлопочет. Начальником отдела ему уже не стать. Молодежь, полная амбиций и энергии, вовсю наступает на пятки. Так вот и будет – работа, дом, работа, дом. В выходные – на дачу. Зимой – газеты и футбол по телевизору. Детям отец уже не нужен, они взрослые, у них свои семьи и интересы.

Ему стало тоскливо.

– Чего задумался, Олежа? – с беспокойством спросила жена.

– Твоему двоюродному брату скоро пятьдесят, – с досадой откликнулся он. – Пусть сам следит за своими отпрысками.

Женщина обиженно надула губы.

Олег Станиславович искоса глянул на супругу и неожиданно вспомнил, как вчера вечером ему на ногу наступила очаровательная брюнетка. Женщине было едва за тридцать. Чуть раскосые глаза, чувственные алые губы и стройная, совершенно восхитительная фигура заставили его растеряться.

– Простите, пожалуйста, – сказала она и улыбнулась, демонстрируя следователю ряд великолепных, ровных зубов, какие показывают в рекламе. – Я такая неловкая, – смущенно добавила красотка.

При этом незнакомка словно ненароком коснулась его локтя своими тонкими пальцами с вишневыми ноготками. Капитана бросило в жар, он покраснел словно школьник.

Она упорхнула, как прекрасная бабочка, а он стоял, глядел ей вслед и вдруг поймал себя на мысли, что отдал бы все на свете за то, чтобы это прекрасное чудо с черными глазами наступило на его ногу еще раз. Пусть она снова поговорит с ним, дотронется до него.

Через полтора часа супруги были на даче. Жена начала хлопотать по хозяйству. Олег Станиславович наспех проглотил бутерброд с вареной колбасой, запил его чаем и заторопился на речку. Супруга не была удивлена, тем более обижена. Она давно знала, что муж обожал плавать, особенно когда на реке было безлюдно.