— Как так вы вообще вместе до сих пор? — спросила его дочь. — Не знаю людей, у которых было бы хуже с общением.

— Верно. Живи мы в доме поменьше, — сказал Дуг, — уверен, уже развелись бы.

— Ну, я б рада была, — объявила Кориандр. — Такой тухляк, когда родители столько лет вместе, сколько вы.

Дуг не был уверен, шутит она или нет. Но тем не менее порадовался, когда она уселась рядом на диван.

Церемония перешла к эпизоду под названием «Фрэнки и Джун говорят… спасибо, Тим!» — странная, едва понятная мешанина из британских музыкальных и киношных отсылок. («Вопрос жизни и смерти!» — написала Софи в СМС Соану. «Плетеный человек!»[61] — написал он в ответ.) Сцепляла их воедино некая любовная история двух подростков, которые познакомились и стали общаться в социальных сетях, пока ехали в лондонской подземке. Все очень сбивало с толку, но и воодушевляло при этом, а самое классное — пытаться определить как можно больше песен. Дуг поразился, сколько их знает его дочь. Она опознала «Джем», «Ху», «Роллинг Стоунз», Дэвида Боуи и «Фрэнки Гоуз ту Холливуд», а также тех, кого она слушала ожидаемо, — Эми Уайнхаус и Диззи Раскала[62]. Она не вычислила, что это за телефрагмент, где целовались две женщины, и он пояснил, что это из мыльной оперы под названием «Бруксайд»[63], и тот поцелуй был одним из первых между женщинами, показанным по общенациональному телевидению, и поразительно было, что Британия теперь использовала этот эпизод, чтобы гордо явить всему миру, до чего она просвещенная и прогрессивная.

— Это в Саудовской Аравии смотрят, между прочим, — сказал он, и Кориандр пришлось согласиться, что это невероятно круто, и, осознав это, она ощутила легкую щекотку возбуждения.

— А это кто? — спросила она, когда с муляжа великанского дома посреди стадиона подняли крышу и показался скучный на вид мужчина средних лет: он сидел за столом и печатал что-то на компьютерной клавиатуре, при этом на экранах и табло вокруг него вспыхнула фраза «ЭТО ДЛЯ ВСЕХ».

— Это Тим Бернерз-Ли.

— Кто?

— Он изобрел интернет[64].

— Что? Британцы изобрели интернет?

— В некотором смысле — да. По крайней мере, он лично.

— Обалденно. — Кориандр вытащила «блэкберри», сфотографировала телеэкран, подписала снимок: «Я родом из обалденной страны» — и твитнула это всем своим 379 подписчикам.

* * *

Творческая часть церемонии завершилась. Пришло время всем соревнующимся спортсменам пройти парадом по стадиону, а это грозило затянуться часа на полтора. Зрители разошлись.

Софи с Иэном отправились в постель. Любовью они не занимались почти неделю. Сегодня наверстали. Иэн фантазировал, что он — Джеймс Бонд, занимается любовью с прелестной танцовщицей-подростком из той части, где было про Фрэнки и Джун.

Колин уснул на диване, проснулся в три часа ночи, потерянный, и побрел наверх, в постель.

Хелена просидела до часу ночи — писала письмо в «Телеграф»[65] с жалобой на то, что у церемонии был крен влево, но в письме получилось больше пятисот слов, и неудивительно поэтому, что его не опубликовали.

Чейзов так проперло от церемонии, что Филип вышел в Сеть и тут же купил четыре оставшихся билета на какое-то спортивное событие, а следом — четыре билета до Лондона и обратно, и все вместе вышло феноменально дорого.

Соан произвел некоторый онлайн-поиск по Хамфри Дженнингзу и Майклу Пауэллу, после чего переоделся, побрился и в полпервого отправился в клуб. Ночь еще была юна и полна возможностей.

Кристофер заварил две кружки горячего шоколада, свою забрал с собой в постель. Лоис присоединилась через полтора часа — рассчитывая на то, что к этому времени он уже точно будет спать.

Дуг принялся за колонку. Показал Кориандр первые два абзаца и спросил, как они ей. Она сказала «хрень», уселась рядом с ним, и оставшийся текст они сочиняли вместе.

Поскольку ночь стояла теплая, Бенджамин отправился посидеть на террасе, прихватив с собой стакан холодного белого вина. Он был счастлив. Работа над укороченным вариантом романа завершилась. Текст — слегка беллетризованный рассказ об их отношениях с Сисили, озаглавленный «Роза без единого шипа», — был готов к отправке издателям. Чтобы отпраздновать это, Бенджамин включил переносные колонки и покрутил колесико айпода до музыки, которая вдохновила этот текст и подарила ему название, — сумрачный, страстный дуэт джазового пианиста Стэна Трейси и саксофониста Тони Коу, записанный в 1983 году[66]. Бенджамин включил его погромче. Здесь можно было слушать музыку на любой громкости, какой ему хотелось, и сколь угодно поздно вечером. Но когда композиция доиграла, он почувствовал некоторое облегчение и осознал, что предпочитает тишину. Тишину Англии, погружающейся в глубокий, удовлетворенный сон, — таким сном спишь после того, как устроил удавшуюся вечеринку, когда все гости разошлись по домам и ты знаешь, что рано вставать утром не надо. Англия сегодня вечером ощущалась как тихое обжитое место — страна, которой с собой уютно. Мысль о том, что столько миллионов отдельных людей объединила, сблизила телевизионная трансляция, вновь вынудила Бенджамина задуматься о детстве — и заставила улыбнуться. Все хорошо. И река словно бы соглашалась с ним — лишь она одна все еще нарушала тишину, двигаясь своим вечным курсом, бурля и пузырясь сегодня ночью, весело, весело, весело, весело[67].