Но все же, когда Макнил выдвинул первый ящик, то испытал такой шок, что отпрянул. На него широко открытыми глазами уставилась мужская голова с белой как мел кожей, покрытой изморозью. А в нижнем ящике обнаружился целый торс. Женский.

Макнил захлопнул дверцу и немного постоял, хрипло дыша и пытаясь остановить поднимающуюся из желудка рвоту. Это еще безумнее, чем хлеб с повидлом Любителя эмбрионов. Это настоящее. На подкашивающихся ногах он вышел в студию и посмотрел на части тела, которые «создавал» Флайт. Прошелся по студии и сшиб с постамента незаконченную работу, потом поднял ее над головой и разбил о край стола. Половина головы отделилась от руки и покатилась по полу, а часть руки отломилась. Раздался треск, как от выстрела из винтовки, и рука раскололась пополам, кость выскочила наружу. И это была настоящая кость, теперь Макнил это понял. Человеческая кость. Флайт не был скульптором. Он копировал природу. Разбирал человеческое тело на части и манипулировал ими на свой извращенный вкус. Дезинфицировал, консервировал, пластифицировал, красил и делал бог знает что еще.

А еще Макнил знал, что Флайт солгал насчет Казински. Знал, что они сотрудничали еще с тех пор, как Казински поступил на работу в крематорий. Он поставлял знаменитому скульптору части тел. Макнил выронил руку, словно обжегся об нее, едва контролируя ярость и отвращение. Неужели ту девочку расчленили вот здесь? Отделили плоть от костей, разделили скелет. Он снова заглянул в кладовку с заляпанным рабочим столом и разделочными ножами, и его затошнило.

– Флайт! – рявкнул он, но ответом была лишь тишина.

Он выбежал на лестницу и поднялся на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Снова позвал Флайта, но опять не получил ответа. В короткий коридор выходили три двери. Макнил распахнул их по очереди. Первая вела в ванную с холодным голубым кафелем и стеклянной душевой кабинкой. Раковина стояла на шкафчике из красного дерева. Макнил увидел свой безумный взгляд в огромном зеркале на стене. Лицо было в ссадинах и синяках, он с трудом себя узнал.

Вторая дверь вела в спальню. Черные шелковые простыни, кремовый ковер, слабый запах потных ног и одеколона. Третья дверь открывалась в просторную, по-спартански обставленную гостиную. Флайт сидел в красном кожаном кресле, одна нога лежала на подставке для ног, рука свисала с правого подлокотника. Скульптор был еще в хирургическом фартуке. Только сейчас фартук был залит кровью, излившейся из трех характерных пулевых отверстий на груди. Голова с седой щетиной упала на грудь. Макнил медленно двинулся к нему и пощупал пульс на шее. Пульса не было, а тело уже начало остывать. Но Макнил знал, что после смерти прошло всего несколько минут.

Он развернулся, внезапно ощутив собственную уязвимость. В квартире никого не было. Тишину дома не тревожил ни один звук.

Макнил посмотрел на черный лакированный сервант. Дверца бара была еще открыта. На ней стояли два бокала, а рядом бутылка «Арманьяка». В одном бокале налито на палец темно-янтарной жидкости. Другой был пуст.

* * *

Макнил сел в соседнее кресло и уронил голову на руки, запустив пальцы в ежик коротких темных волос. В доме больше никого нет, в этом он был уверен. И все же, пока он доехал до Кингс-роуд и обратно, кто-то вошел сюда и убил Флайта. Два бокала на серванте, один полный и нетронутый, а другой пустой. Как будто Флайту помешали налить его. Один для себя. Один для убийцы.

Это Макнил их прервал? Был ли убийца Флайта еще в доме, когда вошел Макнил? Вполне вероятно, что, пока он находился в студии, убийца проскользнул вниз по лестнице и сбежал. Тихо и незаметно. Как призрак. Призрак, преследующий Макнила, куда бы он ни пошел, убивающий всех, с кем он сталкивается, – парней у дома в южном Ламбете, Казински, а теперь Флайта. Макнил посмотрел на скульптора с упавшей на грудь головой и подумал, что это невеликая потеря для человечества. Он понимал, что теперь все же придется вызвать полицию. Но ему не хотелось быть втянутым в процесс. По анонимной наводке с телефона Флайта приедет местная полиция, хотя, вероятно, только после окончания комендантского часа. Обнаруженное ими будет вполне красноречиво.

Макнил встал и подошел к серванту. Прочесал все ящики – осторожно, стараясь не повредить то, что могло бы пригодиться прибывшим копам. Нашел старые приглашения на выставки Флайта, наброски и нацарапанные записки, потрепанную колоду карт Таро, ручки и карандаши, счета, несколько монет. Больше в комнате не было почти ничего личного. Макнил задумался, где Флайт хранил разный хлам, накапливающийся в течение жизни. А может, он коллекционировал жизни других людей, сохраняя их по частям навечно, а потому держал мало личного.

В спальне, рядом с кроватью, Макнил обнаружил единственный предмет интерьера, который совершенно точно не выбрали по каталогу «Скандинавская мебель почтой». Антикварный секретер, вероятно, доставшийся по наследству из другой жизни. Макнил откинул крышку и обнаружил мешанину бумаг, счетов, рецептов, накладных, чеков и тетрадь с бухгалтерией, заполненную крохотными невротическими каракулями Флайта. Латунный держатель был набит письмами в конвертах. Несколько личных, но в основном оплаченные и неоплаченные счета.

И в конце концов Макнил откопал бриллиант. У задней стенки секретера, в неглубоком ящике, обитом изнутри зеленым фетром, покоилась телефонная книжка Флайта. Она была набита высыпающимися визитными карточками и адресами на клочках бумаги. Но в ней определенно содержался список всех приятелей и знакомых Флайта, как деловых, так и личных, хотя Макнил подозревал, что это разделение довольно размыто.

Он начал осторожно листать книжку по алфавиту. Однако имен было так много, а он понятия не имел, что ищет, и потому Макнил быстро сдался и перешел сразу к букве «К», где обнаружил телефонный номер Казински. Но никакого адреса. В нем и не было необходимости, ведь даже в самом страшном кошмаре Флайт не отправился бы в такое место.

Макнил уже собрался пролистать оставшиеся страницы, когда заметил засунутый под переплет маленький квадратик бумаги, сложенной дважды. Макнил оставил блокнот открытым на букве «К», аккуратно вытащил бумажку и развернул. На ней было нацарапано имя, точнее, какое-то прозвище. Пинки. А под ним – телефонный номер.

Судя по коду, это был сотовый. Под номером имелся адрес, но идущая под номером черта отделяла их друг от друга, и у Макнила сложилось впечатление, что они необязательно связаны. Хотя, возможно, все же как-то связаны. И тут Макнил замер. В голове прозвучал голос Казински: «Я не знаю адрес. Большой дом. Ну, знаете, дом какого-то богатенького старикана. Где-то рядом с парком Уондсворт. Рут-стрит или Руф-стрит, что-то в этом духе». Макнил впился взглядом в клочок бумаги, зажатый в ладони. Там был написан адрес: «Роут-стрит, Уондсворт».

Макнил сел на край кровати, зажав бумагу слегка дрожащими пальцами и глядя на имя и адрес, пока буквы не начали расплываться. Он проголодался и устал, и, вероятно, до сих пор не отошел от шока. Ему было трудно сосредоточиться. И все же в голову пришла одна идея. Он взял трубку стоящего у кровати телефона и набрал номер с бумажки.

* * *