– Ты действительно… веришь в это? В то, что сейчас сказал? - прошептала она, не глядя на него.

– В каждое слово. В том, что сделал с тобой Фрэнк Блевинз, нет ни капли твоей вины. Я совершенно уверен в этом. Думаю, в глубине души ты тоже это понимаешь.

Боуи вдруг захотелось подойти и обнять ее. Словно почувствовав это, Рози отошла от могилы Блевинза и повернулась к темным полям.

– Джон Хоукинз говорит, что будет еще одна морозная ночь. После этого можно приступать к пахоте.

– Ты доверяешь мне, Рози? - Едва ли хоть одна живая душа могла довериться ему, поскольку он сотворил такое со своей никчемной жизнью. Но в этот момент Боуи было необходимо знать, что она доверяет ему.

– Может быть, - вымолвила наконец Рози.

– Тогда повторю еще раз: ты невинная жертва. Тебе нечего стыдиться. Ты можешь ходить с высоко поднятой головой, как любая женщина в этом округе. Тебе не следует считать себя грязной или уродливой. Ты замечательная, сильная и порядочная. Ты достойная личность, Роуз Мэри Малви, и заслуживаешь уважения и восхищения.

Почти стемнело, но Боуи разглядел выражение ее лица, когда она подняла голову. Рози казалась настолько хрупкой и уязвимой, что он мог уничтожить ее одним словом.

– О Боже! - Голос ее дрогнул. - Неужели ты говоришь это обо мне?

Осторожно и медленно, чтобы не спугнуть ее, он коснулся ее щеки кончиками пальцев. Она напряглась и задрожала под его рукой, но не отпрянула.

– Ты чудесная и порядочная, Рози.

– Я пью, курю и сквернословлю. Я уродлива.

– Ты не уродлива. Ты щедрая и великодушная.

– Пожалуйста, - прошептала она, отступая на шаг, - не говори таких слов обо мне.

– Я знаю, какая ты.

И тут Рози сделала то, чего не сделала бы ни одна другая женщина на ее месте. Сжав кулак, она со всей силы ткнула Боуи в живот и побежала к дому.

Удар был настолько неожиданным, что капитан согнулся. Несмотря на невысокий рост, Рози нанесла удар с силой и ловкостью, не уступающими мужчине. Ругаясь и держась за бок, Боуи наконец выпрямился и крикнул в темноту:

– Подумай о том, что я сказал!

Когда удрученный Боуи вернулся в дом, Рози нигде не было видно. Лодиша вытирала посуду, а Джон Хоукинз делал вид, что читает старую газету.

– Роуз Мэри оставила это вам. - Джон Хоукинз кивнул на стакан виски, стоявший на столе.

– Видно, крепкое словцо вы сказали ей во дворе, кэптин, - промурлыкала Лодиша, рассматривая тарелку. - Наша голубка не часто делится выпивкой.

Боуи это прекрасно знал. Рози не предлагала ему спиртного из своих запасов с памятного дня его появления в доме. Он молча достал еще два стакана с полки и разлил виски всем поровну. Потом поднял свой стакан.

– За женщин. Похоже, я чертовски мало знаю о них.

– Может, оно и к лучшему, - заметил Джон Хоукинз, перед тем как проглотить свою порцию.

Лодиша держала свой стакан, изящно отведя мизинец.

– Надо бы вам, кэптин, вести себя примерно. Мне здесь брань ни к чему.

Внезапно Боуи рассмеялся - впервые за восемь месяцев. Сидя в убогой кухне, он выпивал в компании индейца и чернокожей женщины, осведомленных об интимных подробностях его жизни. Мало того, ему только что врезала исподтишка всеми презираемая красотка, запросто рассуждавшая о сексе за ужином и, возможно, в этот самый миг напивающаяся в постели до чертиков.

Даже в самом фантастическом сне Боуи не привиделись бы ни эти люди, ни подобная ситуация.

– А знаете, - он усмехнулся, - сейчас, пожалуй, во всем мире не найдется места, которое я предпочел бы этому.

Через три недели Боуи изменил свое мнение. Он охотно оказался бы где угодно, лишь бы не тащить плуг по иссохшей канзасской прерии.

* * *

Мозоли появлялись на ладонях Рози и лопались, оставляя кровавые следы на рукоятках плуга. Хотя по утрам было еще прохладно, в полдень солнце, как огромная печь, полыхало на небе, высасывая влагу из твердой серой почвы, по которой ступала Рози. Она заливалась потом и выбивалась из сил.

Когда Боуи остановился, Рози повалилась вперед, чудом уклонившись от наточенного ножа плуга.

– Иисусе! - воскликнул он, утирая пот со лба. Сорвав рубаху, капитан швырнул ее на уже засеянные ряды. - Да сейчас не меньше тридцати семи градусов!

Едва они прекратили работу, Рози почувствовала, что пот быстро высыхает, холодя кожу.

– Не больше десяти. - Она посмотрела на его рубаху, размышляя, хватит ли у нее сил поднять ее и заставить Боуи одеться. Если он заболеет, можно считать, что сезон закончится, не успев начаться.

– Роуз Мэри, этот ряд слишком отклонился влево, - заметил Джон Хоукинз.

Рози передвинулась, посмотрела на вспаханную сзади землю, затем попыталась заглянуть вперед через спину Боуи. Плечи его дрожали под пристегнутыми к плугу кожаными постромками, на шее вздулись вены от напряжения. В лучах солнца казалось, что его блестевшее от пота тело смазано маслом.

– Ты опять слишком приблизился к засеянным рядам, - сказала Рози, удивляясь, что еще способна говорить внятно. Холодная пыль набилась в горло и ноздри. Горло пересохло, как выбеленная солнцем кость. Она отдала бы все на свете, лишь бы скинуть рубаху и забросить ее подальше. Пот ручьями струился по ее телу.

Боуи поправил кожаную упряжь на поясе и плечах, на минуту прикрыл глаза и уперся ногами в борозду.

– Я готов.

– Пошел.

Нажимая на рукоятки плута и стараясь ровно держать нож, Рози, спотыкаясь, двинулась следом. Ботинки застревали в свежевспаханной земле, пот застилал глаза. Это была мучительно тяжелая, однообразная и бесконечная работа.

Через час Джон Хоукинз крикнул, что у него кончились семена. Остановившись, они упали на землю там, где стояли. Прикрыв глаза рукой, Рози посмотрела на небо и прикинула, сколько времени осталось до наступления темноты.

– Рано уходить, - бросил Боуи. Стиснув зубы, он молча высвободился из упряжи и двинулся по полю в сторону кладовой, расположенной рядом с амбаром. Туда и обратно была миля ходьбы.

– Я могу принести семена, - мрачно объявил Джон Хоукинз.

– Мы это уже обсуждали, - отрезала Рози. - Бушель зерна весит шестьдесят фунтов. Ты старый человек, Джон Хоукинз. Я не хочу, чтобы ты повис у меня на шее, прежде чем мы соберем урожай.

Рози постоянно волновалась за него. Джон Хоукинз сетовал на то, что ему досталась самая легкая работа, но наклоняться целый день, перетаскивая бушель с семенами, и втыкать их по одному в землю было совсем не легко. Вечером старик не мог разогнуться, колени его сводило, а суставы трещали, когда он садился за стол ужинать.

Они сидели на земле, ощущая исходящий от нее холод, и ждали. На тополях у реки проклюнулись почки, и кое-где в прерии зазеленела трава, но весна явно запаздывала.