Вернувшись, Боуи положил мешок с семенами рядом с Джоном Хоукинзом и слегка коснулся его плеча. Он бросил взгляд на небо и, пройдя мимо Рози, нагнулся к постромкам.

– Не хочешь подсобить?

Помогая ему надеть упряжь, Рози оставляла на его мокром теле грязные следы. Струйка крови сочилась по спине Боуи там, где ремень ободрал кожу.

– Мне очень жаль! - пробормотала Рози. - Может, нам следовало взять Айвенго?

Глаза Боуи ожили и сверкнули на утомленном лице.

– Айвенго - единственная стоящая вещь, которая у тебя есть. Нельзя губить прекрасное животное, запрягая его в плуг!

Рози молча уставилась на него, чувствуя комок в горле. Сглотнув, она встала на свое место за рукоятками плуга.

* * *

Ряды вспаханной земли тянулись от ограды до ограды, акр за акром. Они потеряли день, когда повалил мокрый снег, что было хорошо для семян, но плохо для пахоты. Еще день пришлось ждать, пока снег растает и земля подсохнет. Затем их мучения возобновились.

Работая в поле, они отмеряли слова, как капли воды, ибо были слишком усталы и измученны, чтобы произнести лишний звук. Несмотря на отчаянные усилия Лодиши, все потеряли в весе, от них остались кожа да кости.

В конце дня, добравшись кое-как до дома, они без сил падали на кухонное крыльцо, изнуренные и отупевшие настолько, что не могли говорить.

Руки Рози напоминали сырое мясо, так же как спина и плечи Боуи. Он спал сидя и был не в состоянии вынести даже прикосновения простыней к израненной спине. Джон Хоукинз ел, согнувшись над низкой скамеечкой, - он не мог разогнуться. Рози хлебала свой суп прямо из миски: руки, покрытые кровавыми мозолями, уже не держали ни вилки, ни ложки. Бывали вечера, когда она не выпивала больше одного стакана виски.

Лодиша потчевала их весенним настоем и втирала в раны лечебный бальзам. Сразу после ужина они безропотно валились на свои постели, дрожа от утомления и с ужасом ожидая наступления следующего дня.

* * *

– Ой-е-ей, вы только посмотрите на это!

Рози выпустила рукоятки плуга, вытерла кровь с ладоней, потом пот, заливавший глаза, прищурилась и посмотрела вдаль через ровные ряды вспаханной земли.

Помощник шерифа Сэндс и два его закадычных дружка стояли на краю поля, прислонившись к столбам ограды и передавая друг другу бутылку. Рози, слишком отупевшая и усталая, не слышала приближения их лошадей.

– Я готов, - тихо сказал Боуи. - Берись за плуг.

– Сейчас. - Собравшись с силами, Рози крикнула: - Что вы хотите? Нечего вам здесь делать.

– Да вот слышал, что ты раздобыла себе тягловую лошадку… миссис Стоун. Хотел посмотреть на зверюгу собственными глазами, - ухмыльнулся Сэндс.

Его приятели загоготали.

– Выметайтесь отсюда! - Рози сжала кулаки, кляня себя, что оставила револьверы дома.

– По мне, так твой новый коняга больно тощий. А, парни? Может, пристрелить его, чтобы не мучился? - Сэндс нацелил свой «кольт» на Боуи, но, слегка повернув дуло, выстрелил ему под ноги. - Вот жалость, парни, промахнулся.

Капитан поправил упряжь на плечах.

– Давай, Рози. Если мы будем стоять, то никогда не закончим.

Рози задрожала от ярости.

– Но они же стреляют в тебя! Неужели тебе наплевать на то, что эти сукины дети заявились сюда посмеяться?

– Нет.

– Эй, Стоун! Эй, трус! Как тебе в шкуре лошади? - Сэндс ткнул под бок одного из своих дружков и заржал. - А твоя старушка и в постели тебя объезжает? - Его приятели зашлись от хохота, согнувшись пополам и хлопая себя по ляжкам.

– Катись к дьяволу, Сэндс! - заорала Рози.

– Шевелись, парень! А ржать ты умеешь? - Сэндс снова выстрелил в землю в нескольких футах от ботинок Боуи.

– Ладно, Сэндс. Повеселился и будет. Убирайся с моей земли!

– А если не уберусь… миссис Стоун? Натравите на нас своего доходягу? - Приятели Сэндса гикали и визжали, утирая выступившие от смеха слезы.

Боуи уперся ногами в землю и наклонился вперед.

– Давай, Рози. Скоро ужин. Нужно закончить этот ряд.

Побелев от злости и стараясь не обращать внимания на насмешливые выкрики и взрывы хохота, Рози ухватилась за рукоятки плуга и уставилась в напряженную спину Боуи, по которой стекала струйка крови. Она больше не смотрела на Сэндса и его приятелей, поэтому заметила, что те исчезли, лишь когда дневные труды закончились и они побрели через поля к дому.

Они сидели на крыльце, набираясь сил перед тем, как вымыться и войти в дом. Наконец, отдышавшись и снова обретя способность думать, Рози повернулась к Стоуну. Он сидел рядом на ступеньке, свесив голову на руки.

– Скажи мне честно, как на духу: тебя действительно не волнует, когда над тобой насмехаются?

Боуи поднял голову и устремил взор в сумеречные поля.

– Не могу поверить, что ты рассчитывала справиться с этим одна. Господи Иисусе!

– Я бы убила их на месте!

Он перевел взгляд на нее.

– Какая тебе разница, что думает Сэндс?

– Но они же потешались над тобой! Высмеивали тебя! Я знаю, каково это! - Она вперила в него тяжелый взгляд. - Странность вот в чем: я просто убеждаю себя, что мне это все равно, а для тебя… это действительно не важно.

– Забудь об этом.

– Они даже пару раз пальнули в тебя, Господи помилуй! - Не получив ответа, Рози заглянула ему в лицо. - Ты наказываешь себя. Ведь это так? Вот почему ты скрипишь зубами, но улыбаешься, когда Лодиша натирает тебя бальзамом, хотя тебе дьявольски больно. Вот почему тебе плевать на Сэндса. Ты считаешь, что заслужил все эти унижения. Оттого что остался жив? Потому что тебя не повесили в тот день?

Эта мысль раньше не приходила ей в голову. Она испытала настоящее потрясение, поняв, что Боуи все равно, жив он или умер. Боуи был готов сражаться со всем городом, когда оскорбляли его жену, но ради себя не пошевелил бы и пальцем. Рози могла загнать Боуи до смерти в полях и не услышала бы ни единого протеста или жалобы. Смерть не имела для него значения.

– Любой порядочный человек поступил бы так же в Стоун-Тоусе. И убийство Рэдисона было самозащитой. Поэтому ты больше не в кавалерии. Ну и что с того? Ты нужен здесь.

– Перестань, Рози. - Он потер лицо ладонью.

– Предположим, что Сэндс не шутил… Ты что, так и стоял бы и позволил этому подонку убить себя? Будто он делает тебе одолжение? Вот как это выглядело. Ты даже ухом не повел.

Рози смотрела ему вслед, когда он с усилием поднялся и заковылял к конюшне.

* * *

Наступил день, когда они наконец вытащили плуг с поля в последний раз. Пахота и сев закончились. Они стояли у крайнего ряда, глядя на результаты своих трудов и на лохматые весенние снежинки, медленно падавшие с тяжелых облаков.