Том удивился ее елейному тону. Впервые он понял, что до сих пор Ронни была учтива с мужем – и только.

Но они – муж и жена. Иногда, при каких-то обстоятельствах они должны быть страстными любовниками.

Сенатор уже был немолод, когда Том учился в колледже. Во всяком случае, Том тогда воспринимал его как старика. Для Тома он был богатым и влиятельным отцом друга. В течение какого-то времени Том смотрел на него как на возможного тестя. Но ни в каком сне ему бы не приснилось, что Льюис Ханнигер станет для него мужем женщины, которую ему самому безумно хочется затащить в постель.

Даже учась в колледже, и Том, и Марсден, и его сестры называли Льюиса “стариком”. Теперь Том не мог вообразить старика, занимающегося любовью с Ронни. Не стоило и пытаться.

Но беда в том, что мысли об этом навязчиво преследуют его.

То, что сенатор и его жена делают – или чего не делают – в постели, Тома Куинлана не касается.

Льюис ответил Ронни лучезарной улыбкой. Так улыбается человек, перед которым забрезжил свет в конце тоннеля. И еще кое-что понял Том: слащавый тон Ронни в обращении с сенатором на самом деле предназначен для него, Тома.

Молния пронзила его мозг: если он не уйдет из жизни Ронни, катастрофа рано или поздно разразится.

Он слишком сильно желает ее. Хуже того, он знает, что и ее столь же страстно влечет к нему.

– Ронни, ты уверена, что в самом деле хочешь собаку? – с сомнением спросила Дороти. – Ну что ж, давайте попробуем.

– Ну, собака замечательная, – оживился Кенни. – Вы ее полюбите.

– Она нуждается в дрессировке, – заметила Tea.

– Будем водить ее к кинологу. – Ронни улыбнулась. – Кенни, сможете устроить нас в кинологическую школу? У вас ведь все получается.

Она взмахнула длинными ресницами – и ошарашила Кенни, не ожидавшего внезапной и мощной атаки на него как на мужчину.

Да эта женщина – чума! Подумать только, она способна флиртовать с добрым, безобидным Кенни только ради того, чтобы уязвить Тома!

Тому захотелось встряхнуть ее так, чтобы лязгнули зубы. Зацеловать ее до полусмерти. Вернуться в прошлое, в Тьюпило, в отель. Рухнуть в постель рядом с ней и входить в нее до тех пор, пока она не запросит пощады.

Но хотя у него заныло в паху, мозг отдал четкий приказ: убираться от нее подальше.

Прошло уже две недели с тех пор, как Том испарился из жизни Ронни. Его место неизменного советника и спутника занял Кенни. Он появлялся вместе с ней практически на всех многочисленных официальных мероприятиях. И Tea, как правило, не покидала Ронни. В присутствии этой парочки Ронни порой ощущала себя третьей лишней. Она была очень одинока, несмотря на то что ее так часто окружала толпа. Особенно тогда, когда ее окружала толпа.

Ронни твердила себе, что только дура предпочла бы работать не с Кенни, а с его компаньоном. Трудно было бы найти двух людей, столь непохожих друг на друга. Кенни всегда пребывал в хорошем настроении. Он не критиковал стиль ее одежды, ее макияж, прическу, манеру держаться, содержание выступлений. Он вообще не делал ей никаких замечаний. Иногда он говорил ей, что хорошо бы во время предстоящей речи упомянуть о том-то и о том-то, но он только предлагал, а не приказывал. К тому же он не скупился на похвалы, преподнося свои советы.

Кенни был ей добрым, заботливым, понимающим товарищем.

Он нравился ей, но ни малейшего влечения к нему она не чувствовала.

Дни шли, и единственный вопрос все больше занимал ее мысли: куда делся Том?

В конце концов Ронни настолько устала от неизвестности, что переступила через свою гордость и спросила про Тома у Tea – разумеется, между прочим.

– Кенни сказал мне, что у них появились новые клиенты, и Том занимается ими, – ответила пресс-секретарь. – Разрабатывает для них стратегию. Наверное, он решил, что с тобой все в порядке, популярность неуклонно растет, так что он тебе уже не особенно нужен.

“Но он мне нужен”.

Эта фраза едва не сорвалась у Ронни с языка. К черту кампанию Льюиса. Ей нужен Том.

Насколько ей было известно, объявился он только однажды. Ронни сидела за столом у себя в кабинете, когда раздался телефонный звонок. Звонил ее личный телефон; на звонки по обычному домашнему телефону отвечала Селма. День клонился к вечеру. Tea уже ушла домой.

Вначале Ронни хотела прослушать сообщение на автоответчике, решив, что ее, должно быть, хотят пригласить на очередную публичную церемонию, но в последнюю секунду передумала. Впрочем, она решила сделать вид, что отвечает не она сама, а секретарь.

– Алло, – осторожно сказала она в трубку.

– Ронни?

Этот глубокий, тягучий голос она узнала бы, донесись он хоть с края света. Пальцы ее стиснули трубку.

– Том.

Она понимала, что должна сказать что-то еще, но сейчас ее хватило лишь на то, чтобы выдохнуть в микрофон его имя.

– Почему вы сами отвечаете?

“Это же мой телефон”, – хотела она сказать, но губы произнесли:

– Tea ушла домой.

– А-а.

Она слышала его медленное, ровное дыхание. Том не торопился продолжать разговор, она тоже не торопилась. Правда, она смертельно боялась, что он положит трубку.

– Как у вас дела? – спросил он.

– Нормально. Я здорова. – Глупый ответ, но Ронни была совершенно не в состоянии поддерживать сколько-нибудь осмысленную беседу. – Как вы?

– У меня все хорошо. – Том вздохнул. – Знаете…

– Где вы? – задала она поспешный вопрос и прижала трубку плотнее к уху. Сейчас эта трубка была единственной связью между ней и Томом.

– В Неваде. – Ронни голову дала бы на отсечение, что он улыбнулся. – Готовимся к губернаторским выборам. Пропасть работы.

– На кого работаете?

– Некто Мэтт Гролин. Соперник нынешнего губернатора. Пожалуй, у него хорошие шансы.

– Хорошие, раз вы рядом.

Том вновь помолчал.

– Почему-то сегодня вы необыкновенно любезны.

– Я умею быть любезной.

– Помню, – хрипло отозвался он.

– Том.

– Да?

– Вы консультируете самого претендента… или его жену?

– То его, то ее, то обоих вместе – по необходимости.

Ей стало неприятно, что он, может быть, дает советы другой женщине – какие туфли надеть, о чем говорить с избирателями…

– Миссис Гролин красивая?

Он рассмеялся, и от этого смеха, такого знакомого, Ронни почувствовала щемящую тоску.

– Она великолепно выглядит – для шестидесяти двух лет.