Моя вынужденная голодовка стоила того, чтобы увидеть выражение лица этого рогатого. Не сдержавшись, я расхохоталась, это просто было выше моих сил. Растерянность на лице сменялась озадаченностью, и все это вкупе с детской и такой неприкрытой обидой, словно у малыша забрали как минимум целый торт.

– Сейчас закажу, ― обижено буркнув, он вышел за дверь.

Поистине непостижимый мужчина! Вот нафиг, спрашивается, тащил меня в ванную? Отчего-то стало обидно, что он опять оставил меня одну. Сама дура, тут же отругала себя, и чего только разоралась, кушать ей, видите ли, захотелось. Молчала бы, и глядишь, сейчас бы наслаждалась ласками и поцелуями, а от голода бы не умерла! Опять разнервничалась, испугалась непонятно чего и раскрыла свой рот, хоть скотчем заклеивай, ей-богу. Сама же хочу и боюсь, сама не могу определиться, и что-то подсказывало мне, что определиться не смогу, банально из-за страха. Сколько раз я прокручивала в голове, как это будет, мой первый раз, вот только в моих мыслях и мечтах все было просто идеально, реальность же пугала. Постоянно появлялись мысли: «а вдруг я ему не понравлюсь?», «разочаруется ли он, узнав, что я девственница, и, по сути, ничего не умею?», « а вдруг не понравится мне?». Посему выходило, что если Игорь не настоит на своем мягко, но непреклонно, секса у нас с ним так и не случится. Да, я трусиха, где-то смелая, а тут просто ноги трясутся от страха и сомнений.

Решив не тратить зря времени, стянула волосы резинкой и, раздевшись, шагнула под теплые струи воды. В голове каша, как обычно, а значит, надо просто отпустить всю эту ситуацию и попробовать выкинуть из головы. Вот только образ полураздетого Игоря никак не хотел покидать моих мыслей. Пальцы буквально покалывало от желания прикоснуться к его гладкой коже. Каково это будет, целовать его губы, пока руки будут зарываться в мягкий шелк темных волос? Фантазия разгоралась с небывалой силой, и вот уже я прижимаюсь к его груди, кожа к коже, восхитительное ощущение, настолько приятное, что с губ срывается тихий стон, а над ухом раздается понимающий и такой мужской смешок.

– Ш-ш-ш, ― успокоил он, ловя своими руками мое дернувшееся тело. ― Ну чего ты? Если хочешь, я уйду, ― напряженность тела и отрывистость слов ясно говорила о том, что эти слова дались ему с трудом, но в том, что он уйдет, стоит мне лишь попросить, я не сомневалась, и от этого становилось страшно. Отрывисто качнула головой.

– Нет, ― тут же выпалила я, испугавшись, что он неправильно меня поймет, и я вновь останусь одна. ― Не уходи.

Так приятно стоять с ним вот так, когда его обнаженная грудь прижимается к моей спине, его руки неспешно скользят по плечам, ложатся на гладкий кафель, заключают меня, словно в клетку. И я готова была сползти на пол от дрожи в коленках лишь от осознания, что он рядом со мной, совсем обнаженный и такой желанный.

– Расслабься, ― я нервно дернулась, едва ощутив горячее дыхание на шее.

– Не могу, ― вслед за словами с губ сорвался легкий всхлип. Так сладко, так волнительно, так страшно.

– Ты меня боишься, ― не вопрос, утверждение и я понимаю, что он сейчас меня оставит, развернется и уйдет.

– Просто я… ― отчего-то мне было стыдно признаться ему в своей невинности. В голове вновь появился миллион вопросов, начинающихся со слов «а если?».

– Я знаю. Невозможно не заметить твою невинность.

Такие простые слова, а с души словно камень свалился. Сразу стало так легко и спокойно, знает, и все равно хочет меня. Мое облегчение не осталось не замеченным, и Игорь словно только и ждал когда я расслаблюсь, заскользил руками по телу. В воздухе запахло мужским ароматом, чем-то с древесными нотками на фоне морской свежести. И ароматная, прохладная жидкость коснулась спины, стекая вниз по позвоночнику, даря необычные, но такие приятные ощущения. Вслед за гелем по спине скользнули широкие ладони, лаская, сжимая и поглаживая. Вскоре ладони переместились на живот и, мягко толкнув, еще сильнее прижали к сильному телу, давая почувствовать внушительный член, что сейчас упирался мне в самый низ спины, лишь слегка задевая попку. А затем скользнули вверх, отрывая меня от стены, накрывая и сдавливая грудь.

Сдавленно охнув, я откинулась на широкую грудь, ища поддержки, ноги дрожали, грозя вот-вот подогнуться, и он понял, обвив руку вокруг тела, дал так необходимую мне поддержку, а второй рукой не переставал поглаживать грудь, сжимать твердые горошины сосков. И я уже не понимала, что происходит, не пыталась больше следить за движениями его руки, лишь чувствовала как все новые и более острые вспышки наслаждения простреливали низ живота. Своими ласками он неспешно подводил меня к черте, а я выгибалась всем телом, с губ все чаще срывались стоны. Мне было мало, я хотела большего, сейчас я бы не сопротивлялась, если бы он решил в меня войти, скорее, наоборот, приветствовала бы это вторжение, заполняющее болезненную пустоту, дарящее такое долгожданное освобождение.

Спину обожгло холодным кафелем, ноги сплелись на его талии, глубокий поцелуй на грани грубости, легкая боль от прикосновения зубов. Мое тело сошло с ума, едва я почувствовала прикосновение его члена к своей плоти, ногти впивались в широкие плечи, но, как я ни изворачивалась, как я ни желала, чтобы он наконец-то оказался во мне, все мои попытки пресекались на корню. Легкие движения его бедер все сильнее заставляли тело гореть в огне, твердый член, зажатый между нашими телами, скользил по моим влажным складкам, потирая чувствительный клитор. А за плотно закрытыми веками вспыхивали яркие вспышки, выливаясь в громкие крики, которые тонули в непрекращающемся поцелуе. Сокрушительная волна обжигающего тепла прошла по телу, пугая своей интенсивностью, выгибая тело, отрывая от губ. Мой крик смешался с глухим рычанием:

– Ну же Лисенок, сейчас!

И все во мне взорвалось, оглушая, лишая зрения, дыхания и сил.

Состояние легкого опьянения, когда перед закрытыми глазами все качается и плывет. Офигительное чувство, особенно если учесть отсутствие тошноты и остальных неприятных ощущений. Легкость в теле, ощущение невесомости, стоит оттолкнуться ногами от земли, и взлетишь. Все впечатление портил навязчивый звук, похожий на старый будильник, что был у меня в детстве. Какая-то часть меня хотела открыть глаза и убедиться в реальности произошедшего, но я малодушно зажмурилась еще сильнее. Открою глаза и окажусь в своей одинокой комнатке, обнимая и прижимая к себе подушку.

– Лисен?

– М-м-м? ― на губах расплылась улыбка, подушки разговаривать не умеют.

– Принесли еду.

– Угум.

– Малыш, открывай глазки.

Сморщила носик, фыркнув в шею, к которой прижималась губами. От широкой груди исходила слабая вибрация похожая на легкий смешок.

– Лалетин! Гад! ― взвыла я, вылетая из кабинки. ― Чтоб тебе дети так делали!

– Прости, но мне надо было привести тебя в чувство, ― как ни в чем не бывало, он закрыл кран с холодной водой. Очень холодной водой! ― Знал бы, что ты так будешь на меня реагировать, не ходил бы кругами, ― оторвался он от моих губ, набрасывая на меня большое полотенце, и, прихватив второе, насвистывая веселый мотивчик, ушел открывать двери.