— Но поручиться за это не можете?

— Не могу, — признал Франциск. — Несколько последних дней перед смертью стерлись из памяти, поэтому, где Сердце, не знаю. Полагаю, вы тоже?

— Разумеется, если оно считается утерянным, как мы можем знать, где оно? Или вы полагаете, оно у нас?

Франциск раздраженно дернул носом и ответил:

— Разумеется, нет. От меня это бы не скрылось. У меня на родовые артефакты нюх.

Мне стало ужасно интересно, как этот нюх проявляется. И как может бесплотный призрак чувствовать хоть что-то? Чем он вообще чувствует? Нос-то призрачный, недействующий. Или речь сейчас совсем не о носе? Но дедушка выяснять не стал, лишь спросил:

— Так что же вы от нас хотите, Ваше Величество?

— Чтобы вы помогли попасть во дворец.

— И что вы будете делать, если Сердца не окажется в вашей тайной сокровищнице? Если оно лежит в главной королевской? И почему вы так уверены, что вход в вашу до сих пор не нашли?

Франциск вздохнул.

— Я ни в чем не уверен, Робер. Думаю, меня не утянуло за Грань, чтобы я сделал что-то важное. Не королеве же отомстил? Она умерла, и давно. Но я же остался не просто так, и во Дворец меня тянет со страшной силой. Я должен что-то сделать для Шамбора. Что именно, пойму, только оказавшись там. Возможно, должен как раз вернуть Сердце, на которое слишком много завязано. В том числе и безопасность страны.

— А вернете ли вы артефакт, если окажется, что на троне сейчас Лиденинги лишь по фамилии, не по крови?

— Робер, страна важнее разборок верхушки, — серьезно ответил Франциск. — Только боюсь, что, если правят сейчас не мои потомки, пользы Сердце им не принесет.

— А проблем добавит?

— Не факт. Возможно, даже что-то решит. В любом случае управлять им может только кровь Лиденингов.

Дедушка постучал пальцами по столу. Получилось это у него куда лучше, чем перед этим у Франциска. Ровная четкая дробь, хотя, уверена, при желании он мог это сделать и бесшумно, и даже погружая пальцы в столешницу, чтобы ничем не отличаться от призрака. Дедушка посмотрел на меня так, словно хотел что-то сказать, но опасался делать это при посторонних. Вариант Шарля сейчас не пройдет: вряд ли Его Величество, внимательно за нами следящий, не заметит, если мы вдруг укроемся пологом и начнем переговоры. Да и полог ему этот не преграда. Жаль, что нельзя общаться ментально. Впрочем, ментально говорить мало кто может: очень редкое наследуемое умение, потребляющее при активности много магической энергии. Строго говоря, я о таких способностях только слышала, поскольку носители умения не слишком его афишировали.

— Так что вы решили? — поторопил нас Франциск. — Вы мне помогаете, я с вами расплачиваюсь из своей личной сокровищницы? Артефактами или драгоценностями по вашему выбору. Робер, что молчишь?

— Ваше Величество, до информации о Королевском Сердце даже вопроса не стояло, помогать или нет: помочь призраку найти упокоение — обязанность любого мага, к которому обращается призрак. Но сейчас… Видите ли, Ваше Величество, Николь и без того наследует после меня кучу проблем в отношениях с правящим семейством, — заметил дедушка. — Не хотелось бы добавлять еще, причем намного серьезнее. Я, вне всякого сомнения, благодарен, что вы помогли Николь, и был бы рад помочь, в свою очередь, вам, если бы это не грозило: Шамбору — огромными проблемами, нам — обвинениями в преступлении против короны. Вы же понимаете, что в случае чего никто разбираться не станет и де Кибо просто исчезнут, а возможно, еще и некоторые из их друзей. Малютка Люсиль, например, а ведь вы говорили, что она вам симпатична.

— Вы уже влезли, — буркнул призрак. — В случае чего разбираться действительно не станут, помогали вы или нет. Но откуда посторонним узнать, если мы провернем все тихо и незаметно для окружающих? Меня не видит никто, кроме вас двоих и того мажонка. Кто докажет, что я вообще есть?

— Фаро вас почувствовал.

— Потому что я был неосторожен. И почувствовал не меня, а потусторонние проявления. Робер, мне надо во дворец. Если выяснится, что моя деятельность пойдет во вред Шамбору, я сам потребую себя упокоить, если это окажется возможным. Но пока я должен понять, что пошло не так и можно ли это исправить. Это моя обязанность как монарха, а ваша, как подданных Шамбора, — мне помочь.

Дедушка опять побарабанил по столу, затем сказал:

— Для начала мы отвяжем вас от Николь, Ваше Величество, дальше будем решать.

— А нельзя, — неожиданно возразил призрак, — нельзя меня отвязывать от Николь. Поясняю. — Он поднял руку необычайно властным жестом, заставившим вспомнить, что он действительно когда-то правил Шамбором. — Дворец окружает защита.

— А в ваше время этого не было, Ваше Величество? — удивилась я. — Сейчас защита стоит даже на домах семей среднего достатка, что уж говорить о дворце.

— Огонек, тебя не учили, что перебивать нехорошо? Речь не идет о магической защите вообще, а о вполне определенной ее разновидности — от призраков, и не просто от призраков, а от меня. С привязкой к Николь с ней вместе я пройду, без — нет.

— Да-а, — протянул дедушка, шумно выдохнув воздух, — вас проще упокоить, Ваше Величество, чем решить ваши проблемы.

— Не проще, Робер. Думаешь, королева не пыталась? А она толк в этом знала, уж поверь. Все, что смогла, — привязать к кости и вывести из дворца.

— Интересно, зачем было выводить? Чтобы вы никому не рассказали, что она вас отравила? Так вы и так никем не видимы.

— То, что я никем, точнее, почти никем не видим — следствие ритуала привязки. Супруга-то меня прекрасно видела, да и сестра ее тоже. Кстати, вы, часом, им не родственники?

Он подозрительно прищурился. Родство с давно почившей королевой было сомнительным комплиментом, но все же комплиментом, так что я покрутила головой в отрицании даже с некоторым сожалением. Дедушка же усмехнулся.

— Определенно нет, Ваше Величество. И вы это прекрасно знаете.

— Точно? А такая хорошая гипотеза. — Франциск несколько ненатурально вздохнул. — Тогда решаем так. Все, что в моей сокровищнице не относится к наследию Лиденингов, пойдет вам в дар за помощь.

— Расплывчатая формулировка, Ваше Величество. Этак окажется, что в вашей сокровищнице лежит только наследие Лиденингов, а мы помогали вам исключительно за идею. Весьма сомнительную идею, кстати.

— Не мелочись, Робер, знаешь же, что не обижу. Кроме того, могу позаниматься с Николь, — великодушно предложил призрак. — Она не совсем дурочка, кое-что понимает.

Эти почти хвалебные слова дались ему неимоверно сложно, но я не обольщалась: на самом деле Франциск не был такого уж высокого мнения о моих способностях, просто ему было скучно, а занятия — хоть какое-то развлечение. С другой стороны, почему бы и нет? Знает он наверняка много, объясняет при желании прекрасно, а все, что нужно сделать взамен, — пронести маленькую кость во дворец, о чем, скорее всего, никто никогда не узнает. Немного беспокоило разве что…