Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такие миры населены исключительно гротескными несчастными персонажами. Каждая сцена – это шанс встретить очередного жестокого хулигана или опустившуюся проститутку-наркоманку. В этом мире строгий дресс-код: одежда непременно имеет кричащий цвет, плохо сидит или просто грязная. По причинам, нам неведомым, все эти герои только и делают, что разъезжают в общественном транспорте.
«Позовите моего патентного адвоката! – закричал Томас Эдисон. – Я изобрел телефон!»
[24]
Приступая к написанию эпического романа о похождениях Чингисхана, начинающий автор может выбрать один из многих путей. Первый требует тщательных долгих исследований, плоды которых непременно будут использованы в истории и сделают ее реальной, невероятно живой. А вот примеры других дорог.
ПРИВЕТ! Я СРЕДНЕВЕКОВЫЙ РЫЦАРЬ!
КОГДА У ГЕРОЕВ СВОЯ АТМОСФЕРА
Самурай вложил свой меч в ножны и опустился на рисовую циновку, скрестив ноги, как положено. Гейша улыбнулась ему, нежно перебирая струны своей икебаны.
– Ах, Тамико, – сказал он. – Завтра я иду на войну, ибо в этом путь самурая. И если мы не окажемся сверху, как бы иронично это ни звучало, я покончу с собой, потому что в противном случае тень бесчестия падет на весь клан Вагамама.
– Да, – ответила она с милой улыбкой, – ты вынешь свой меч и направишь его сначала на запад, затем на северо-запад, а затем на восток, как делали твои предки, когда терпели поражение.
– Но, – лукаво улыбнулся он, – по крайней мере плотские утехи не подвергаются в нашей культуре осуждению, что, как я слышал, в порядке вещей у варваров западных земель. У нас желание предаться любви с женщиной – не постыдный факт.
Гейша расплылась в благостной улыбке.
– Однако же, – вступила она, – я жертва двойных стандартов патерналистского общества. Согласно традициям, я не могу связать себя узами брака из-за специфики своей профессии, даже если высокообразованна и владею искусствами, а не просто занимаюсь проституцией.
В этой версии художественного приема «Привет! Я твоя мамочка!» герои страстно обсуждают свою эпоху, ее бытовой уклад и моральные ценности. К примеру, викинги оказываются так обстоятельны и словоохотливы, что разъясняют друг другу традиции викингов при любой возможности.
Еще один вариант – главный герой, сомневающийся в установках своего общества. До определенной степени такие разговоры вполне приемлемы – например, если героиня страдает от стереотипов, навязанных викторианским высшим светом. Но следите за тем, чтобы бунтарские настроения соответствовали атмосфере романа.
Хотите обрисовать эпоху и при этом не выставлять героев наивными дурачками, у которых рот не закрывается от бесконечного комментирования? Тогда можно ввести в мир викингов иностранца, который не понимает их культуру. И пусть они объясняют гостю все, что душе угодно.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЫМЫСЕЛ И ИСПЫТАНИЕ НЕИЗВЕСТНОСТЬЮ
Написание романа, действие которого происходит в незнакомом мире, будь то волшебная страна, другая планета или монгольская империя, требует от автора куда больших усилий, чем книга, события которой разворачиваются в обычном городке в США.
Достаточно упомянуть, что действие происходит на Тайм-Сквер в канун 1999 года, и у читателя в голове нарисуется картинка. Но скажите, что события разворачиваются на планете Небулон Прайм в период правления Ксинхов, и перед читателем все еще будет белый лист. Чем дальше вы от знакомого окружения, тем больше вам нужно объяснять и описывать. Америка 1914-го, конечно, требует определенных уточнений, но куда меньше, чем Италия 1514-го. А для Китая 914-го понадобятся тысячи подробностей о местных традициях, одежде, устоях и т. д.
При недостатке деталей читатель заполнит пробелы собственными представлениями. Если вы говорите, что Галдор на планете Небулон сел завтракать, не уточняя, что именно входит в его завтрак, читатель, который сам каждый день ест цветные овсяные колечки, представит Галдора за той же трапезой.
Но если для научно-фантастического романа писателю нужно создать просто логичный и правдоподобный мир, то в историческом романе этот мир должен быть еще и достоверным. И тут некоторые авторы пускаются в детальное описание всех нюансов средневекового общества или китайской военной традиции. Честь и хвала им, конечно. Вот только не стоит забывать, что все это должно быть описано по меньшей мере так же искусно, как в научно-популярной литературе.
Камео – прием, часто используемый в исторических романах для создания атмосферы эпохи. Суть его заключается в том, что герой встречает Карла Великого, королеву Викторию или Бенджамина Франклина, то есть единственного человека того времени, который известен автору. Это может сработать, если в центре сюжета – представление незаконнорожденного сына королевскому двору или обучение мальчика в типографии Бенджамина Франклина. Если же участие исторических персонажей ограничено упоминанием на первых страницах, состряпанных из Эйфелевой башни, Триумфальной арки и хрустящего багета, скорее всего, от них придется избавиться.
Спросите себя: увлекает ли вас такая наука, как история? Скучаете? Это неизбежно отразится на вашем тексте. Если писатель и сам пропускает описания, когда читает исторические романы, то может решить, что, проделав подобное в собственной книге, окажет читателю услугу. Так и выходит, что в романе об Англии эпохи Тюдоров нет никаких упоминаний о форме правления, о том, чем люди зарабатывали на жизнь, верили ли в Иисуса или Заратустру, и все потому, что автору это неинтересно. Иногда он вообще избегает каких-либо декораций, а иногда вплетает в роман смутные воспоминания из «Зены, королевы воинов».
Важно понимать, что исторические реалии так же важны, как и любая другая обстановка. Автор должен учить матчасть, даже если она не затрагивается в романе напрямую. В противном случае герои будут непохожи на людей, а место действия останется размытым.
АЙПОД ЗЕНОНА
АНАХРОНИЗМ В ИСТОРИЧЕСКОМ РОМАНЕ
Платон достал паркер, открыл блокнот и начал новый диалог.
Покахонтас расстегнула лифчик и хитро подмигнула Джону Смиту.
«Доешь ты уже наконец свой сэндвич?» – спросил центурион.
Большинство новичков выбирают для своих романов отлично знакомое им время и место. Все, что герои едят, носят или делают с картофелем, – понятно и привычно. Проблемы начинаются, когда отважный писатель углубляется в дебри истории. Естественно, все знают, что у рыцарей не было ружей, что Юлий Цезарь не приезжал в Сенат на транспорте, а средневековые врачи выписывали личи вместо виагры. Но порой при дворе Карла Великого обнаруживаются скрепки, книги в мягких обложках или вишневые леденцы. И если автор может пропустить такое несоответствие, то читатель, независимо от образования и исторической просвещенности, подобные факты точно заметит.
