Эх, черт подери, как же прекрасно жить на свете! И как хорошо, что у человека есть нос! Нос – вот главное богатство человека, богатство, которое постоянно находится у него перед глазами и о котором он даже не задумывается. Жизнь хороша тем, что она пахнет! Не будь запахов, жизнь – со всем ее мнимым разнообразием – была бы подобна набору черно-белых фотографических открыток, бесцветных и неподвижных.

Главная задача парфюмера – определил для себя Брокар – смоделировать запах, но не убить при этом жизнь, не заменить ее трепетание голыми, мертвыми формулами. Иногда Брокар испытывал омерзение к формулам, он готов был разорвать бумаги с расчетами на мелкие кусочки, но, успокоившись, снова принимался за работу, понимая, что другого способа просто не существует.

– Изобретать новый аромат – это как ловить бабочку руками, – объяснял он как-то Шарлотте. – Во многих модных духах, при всей их изысканности, нет дуновения жизни. Бабочка поймана, убита и распята иголками на деревянном бруске. Красивый узор, но никакого движения, никакого трепыхания крыл. Я, наверно, смешно говорю?

– Нет-нет, наоборот! – горячо говорила Шарлотта. – Когда вы проповедовали мыло, вы были смешным. А теперь – нет.

– Аромат должен будить в человеке чувства, – вдохновенно продолжал Брокар. – Радость, печаль, восторг, грусть. Он должен делать жизнь еще живее, а не превращать ее в кукольный дом. По крайней мере, о таких ароматах я мечтаю. Разбудить в старике молодость, разжечь огонь в остывшем сердце, оживить прошлое и… да, и сделать человека бессмертным!

– Так вы хотите победить время? – спросила вдруг Шарлотта.

Улыбка слетела с губ Брокара. Он нахмурил густые брови и произнес с величайшей серьезностью:

– Это самое сильное мое желание.

Шарлотта подалась вперед и положила ему ладони на грудь.

– Вы самый странный человек из всех, кого я знаю, – сказала она. И тихо прибавила: – Наверно, за это я вас и полюбила.

– Что? – опешил Брокар.

– Да, я вас люблю, – просто ответила девушка. – Вы удивлены, что я сказала это первой?

В ответ Генрих схватил руки Шарлотты и сжал их в своих сильных пальцах, потом поднес эти руки к губам и принялся их целовать. На глазах у Брокара блестели слезы.

Десятью минутами позже, после бурных и счастливых объяснений, Брокар вдруг снова стал серьезным и проговорил сбивчивым голосом:

– Шарлотта Андреевна, я должен вам кое-что сообщить. Несколько дней назад я осуществил то, над чем бился последние месяцы.

– Правда? – улыбнулась Шарлотта. – И что же такого замечательного вы сделали?

– Я изобрел новую технологию изготовления концентрированных духов. Теперь это можно делать качественно, быстро и дешево. Одно плохо – чтобы применить технологию, нужны большие средства.

Шарлотта вынула из вазы белый цветок гардении, оторвала один лепесток и задумчиво посмотрела сквозь него на окно.

– И у вас их нет, – произнесла она.

– Нет, – признал Брокар. – Через несколько дней я собираюсь выехать в Париж.

– В Париж? – Девушка снова посмотрела на Брокара, и в ее чудесных синих глазах промелькнуло беспокойство. – Надолго ли?

– Не знаю. Думаю, мое изобретение будет иметь в Париже успех, и мне удастся выручить за него приличные деньги!

– Что ж… – Шарлотта взяла руку Брокара в свои тонкие пальцы и, глядя ему в глаза, задумчиво и проникновенно произнесла: – Помоги вам Бог.

Бог ли помог Генриху или сам дьявол, но из Парижа он вернулся с победой. И направился прямиком к старику Равэ.

– Значит, вам удалось извлечь из своего изобретения прибыль? – задумчиво сказал Равэ, с любопытством разглядывая Брокара.

– Да, мсье. Я продал рецепт компании «Рур Бертран» за двадцать пять тысяч франков.

– Что ж, деньги немалые, – кивнул старик. – Но все будет зависеть от того, насколько удачно вы воспользуетесь этим капиталом. Шарлотта говорила, вы намерены начать свое дело. Полагаю, вы уже все просчитали и подготовили подробный план действий?

– Покамест я сделал самые общие расчеты, – смущенно ответил Брокар. – Но, полагаю, средств мне хватит с лихвой. Нужно арендовать помещение, закупить сырье и нанять пару-тройку толковых помощников.

– Гм… Так-так. И насколько далеко простираются ваши амбиции?

– Мсье Равэ, у меня есть дар, и я намерен развить его. Я намерен стать истинным повелителем запахов.

– О да, – усмехнулся Равэ. – Шарлотта рассказывала мне, как вы околдовали оперного певца с помощью букета фиалок.

При воспоминании о Козловском Генрих потупил взгляд.

– Фиалки – это так, пустяк, – проговорил он. – Вы даже не представляете, на что способен запах. Он подобен невидимой руке Бога, которая направляет человека в жизни, хоть он того и не замечает.

– И вы хотите заменить Божью руку своей? – с улыбкой поинтересовался старик Раве.

Генрих пожал плечами:

– Бог изобрел запахи. Я тоже изобретаю запахи. Я продолжаю дело, которое он прервал, не закончив. Возможно, у меня получится лучше.

Старик Равэ крякнул:

– Однако ваши амбиции выше, чем у Наполеона. Ваш великий соотечественник хотел властвовать над людьми с помощью одной только грубой силы. Вы же – с помощью силы столь же эфемерной, сколь и всемогущей. Берегитесь, мой друг, Бог не прощает гордецов.

– Тогда для чего он наградил меня способностями? – сказал в ответ Брокар.

Старик Равэ наморщил сухой лоб. Потом задумчиво побарабанил по столу тощими пальцами и сказал:

– Мне не нравятся ваши богохульные речи. Но мне нравится ваша дерзость.

– Мсье Равэ, ради вашей дочери я готов свернуть горы! – выпалил Генрих. – Я пришел сюда, чтобы просить у вас ее руки!

Старик, казалось, ничуть не удивился такому повороту разговора. Он пошевелил седыми бровями и насмешливо заметил:

– Свернуть горы? Гм… Все вы так говорите. А на деле часто бывает наоборот. Однако будь что будет. Моя дочь хочет выйти за вас, мсье Брокар, и я не намерен ей препятствовать. Ну-ну, не краснейте так, это вредно для сосудов! Давайте-ка лучше обсудим приготовления к свадьбе.

* * *

Алеша Бурдаков был невысоким, коренастым парнем. Косоворотка его была довольно поношенной, но чистой, картуз он носил слегка набекрень, отчего имел вид лихой и бесшабашный. Широкое лицо с румянцем вполщеки, крепкие, крупные зубы и литые плечи парня произвели на Брокара отрадное впечатление. («Этакий богатырь за троих работать сможет», – подумал он.) Костяшки пальцев на кулаках у Бурдакова были опухшие, из чего можно было сделать вывод, что парень большой забияка и любит раздавать зуботычины направо и налево.

Левая белесая бровь Бурдакова была разделена надвое белым клинообразным шрамом. Когда Брокар поинтересовался у парня, где он приобрел столь живописное украшение, Алеша хитро усмехнулся и ответил, что его в детстве «мамка с печки уронила».