— У вас всё в порядке?

— Да. Я ухожу, на сегодня всё.

Володя выключил ноутбук, вышел из палаты и позвонил капитану:

— Есть новости, подъезжайте.

Наверное, Володя нарабатывал опыт, поскольку с каждым разом устанавливать контакт, считывать чужие мысли удавалось ему всё быстрее и с меньшим напряжением.

Едва к воротам госпиталя подъехал микроавтобус, как Володя тут же забрался внутрь и протянул ноутбук капитану:

— Читайте.

Гнибеда прочитал текст раз, второй.

— Косырев, почему стоим? К управлению!

Вместе они поднялись на этаж, к подполковнику.

Толкачёв тоже прочитал текст дважды и поднял глаза на Володю:

— Владимир Анатольевич, текст я прочитал. Какие-нибудь соображения по поиску есть?

— Есть несколько зацепок. Река похожа на Мойку, старый доходный дом недалеко, если увижу, опознаю. Ну и кольцо для швартовки судов, опять же пробочка должна болтаться.

— Хм, резонно. Капитан, катер, легководолаза на всякий случай. И ещё: отзвонись, даже не знаю куда, в инспекцию маломерных судов, что ли. Узнай, когда по Мойке мусоросборные суда проходили.

— Только время зря потратим, пробку ни одно судно не подберёт.

— Я бы пошёл, удостоверился.

— Слушаюсь!

Гнибеда ушёл, и подполковник начал звонить. Сделав несколько звонков, он убрал телефон в карман и извинился:

— Простите, но надо людей собрать, операцию подготовить.

— Я понимаю.

— Не надоели мы вам?

— Есть такое дело, никакой личной жизни. Ни с друзьями посидеть, ни с девушкой.

— Девушки у вас нет, а ведь пора уже жениться.

Хм, они что, следили за ним или из анкеты узнали? В принципе вполне могут и то и другое сделать. Подписки о неразглашении Володя не давал, присягу не приносил, разве только клятву Гиппократа… Но это уже из другой области.

— Как я девушку заведу, если после работы или в госпитале у Зелимхана торчу, или трупы осматриваю?

— Да это я так, к слову.

Минут через двадцать явился Гнибеда.

— Товарищ подполковник, мусоросборщика не было, по графику его только завтра на Мойку пустят. Катер с легководолазом прибудет к Храповицкому мосту — так ближе всего с Невы зайти.

— Машины пусть по набережным едут.

— Так точно!

— Сдаётся мне, искомый район между Фонарным мостом и Певческим, — подал голос Володя.

— Основания? — повернулся к нему Толкачёв.

— Прогуливался я в том районе месяца два-три назад и, кажется, доходный дом видел.

Мойка была длинной и пересекала весь центр города: от Инженерного замка, любимого туристами и горожанами Чижика-Пыжика до впадения в Неву. На тщательный осмотр может уйти не один день. В другое время Володя порадовался бы речной прогулке. Но сейчас осень, прохладно, если не сказать — холодно, от реки сыростью тянет. А провести на катере предстоит не один час. Чёрт, знал бы, курточку посерьёзнее надел, а не ветровку.

Ехали на двух машинах — микроавтобусе и легковушке. Людей набралось много, человек десять-двенадцать.

Когда они прибыли к мосту, Володя предложил:

— А если попробовать ускорить поиски?

Подполковник и его сотрудники в недоумении обернулись к Володе.

— Катер будет искать пробку недалеко от швартовочного кольца, я же проеду на машине. Если увижу доходный дом, то, скорее всего, контейнер — сто метров плюс-минус — будет там.

— Толково. Гнибеда, езжай с Соколовым.

Оперативники проводили их завистливыми взглядами. В машине тепло, не то что в открытом катере.

Ехали медленно, впрочем, быстро и не получилось бы из-за пробок.

Володя сидел на переднем сиденье, рядом с водителем, и осматривал дома.

Минута шла за минутой, и они уже добрались до Красного моста, когда Володя сказал:

— Стоп! Вот это здание, похоже.

— Похоже или то?

— Василий Лукич, спроси что полегче, ведь я видел его не своими глазами.

— Понял.

По карманной рации Гнибеда связался с Толкачёвым.

— Ждите.

Вскоре к микроавтобусу подъехала легковушка и почти одновременно — катер. Пассажиры в нём были забрызганы водой и ёжились от ветра.

— С какой стороны реки дом был виден?

— С противоположной.

Подполковник отдал команду по рации, и катер, описав дугу, развернулся. Находящиеся на нём оперативники дружно начали рассматривать воду. Все они были в гражданской одежде и постороннего внимания не привлекали.

Они уже прошли вдоль правого берега Мойки, но никаких пробок на воде не увидели, о чём и доложили по рации.

Толкачёв приказал обследовать левый берег, и метров через сто старший доложил:

— Видим пробку, течением её не сносит. И причальное кольцо почти напротив.

— Осторожно поднимите пробку, сейчас будем.

Машинам пришлось сделать круг. Они проехали по Красному мосту, по набережной — до Синего, к месту остановки катера, — движение по набережным было односторонним. Из машин вышли все и столпились у парапета.

— Тяни, — сказал сверху Толкачёв.

Внизу, метрах в трёх, на волне покачивался катер. За пробкой тянулась леска, потом показалась капроновая верёвка — она от воды не гниёт. Выбрали свободный ход.

— Что-то тяжёлое внизу, — предупредил оперативник.

— Вдвоём тяните.

Фал начали выбирать, и на поверхности показался контейнер. Его сразу подхватили несколько человек и втащили на борт.

— Он? — Толкачёв был в нетерпении.

Контейнер был облеплен грязью и тиной. По форме и размеру он был похож на предыдущие два.

Рулевой достал из рундука ветошь и обтёр ею контейнер.

— Он! — вырвалось у нескольких человек сразу — чётко была видна маркировка.

— Везите его катером на базу, вызывайте химиков.

Следы пальцев, даже если они были, уничтожила вода и грязь.

Машины вернулись в управление. Едва добрались, пискнула рация.

— Двадцать первый, в контейнере то, что искали, — доложил оперативник.

— Добро, отбой. — Толкачёв выключил рацию. — Третий снаряд обнаружен, а на главаря выйти не можем. А главное — последний снаряд где?

Почему-то все оперативники посмотрели на Володю. Он что, Дед Мороз? Что мог, сделал, из рукава козырный туз не вытащит.