— Это какая-то афера, которую провернул ее папаша, — высказал свое мнение Андрюша. — А девчонку он использовал втемную. Он знал, что она сделает все так, как он попросит. Последняя воля отца — святое. И не отца тоже.

— Но теперь-то она знает, что в могиле был не ее отец, — заметила я.

— Не уверен. Кто ей об этом сообщал? Про эксгумацию знает Шурик, который там в обморок грохался, Екатерина Рудольфовна, которая, насколько я понимаю, с родственниками не горит желанием общаться, как и с тобой, Юля. Хотя ты выжала из нее все, что она знала. — Андрюша улыбнулся. — Первая жена деда Миллера, эта самая Нина Константиновна, тоже к Лиле не побежит с сообщением. «Криминальную хронику» она, скорее всего, не смотрит. Паша прав. Поехали. Послушаем, что скажет, и на этого Майкла посмотрим. Он может быть иностранным придурком, а может быть и авантюристом, проходимцем, представителем спецслужб, какого-нибудь аукционного дома, ювелирной фирмы, который приехал собирать информацию. Не обязательно о бриллианте. Может, о каких-то других вещах, которые проходили через деда Миллера. Мы же не знаем, что через него проходило! Он сколько лет антиквариатом занимался? А если всю их семейку взять?

Но мы теперь знали, что в нашем городе почти одновременно появились трое иностранцев, пусть один из них и бывший наш гражданин: «испанец» Мигель Алонсо-Прохоров, наполовину англичанин и наполовину русский Роберт Литтлджон, утверждающий, что может быть или потомком последнего российского императора, или родственником Миллеров, и знающий про бриллиант, и некий Майкл, вдруг прибившийся к младшей дочери Николая Рудольфовича. Хотя выбора у него не было. За кем он еще мог приударить, если ему требовалось как-то подобраться к этой семье?

Когда мы приехали в приют, нас встретила женщина лет сорока и сообщила, что Лиля и Майкл сейчас оперируют привезенную собаку — ее сбила машина. То есть оперирует Лиля, а Майкл ей ассистирует. Андрюша предъявил удостоверение, меня женщина узнала, вопроса о том, кем является Пашка с камерой, у нее не возникло.

Андрюша спросил фамилию Майкла. Женщина ее не знала — знала только, что он из Англии, но представляет международную организацию по защите животных. Он называл ее, она забыла.

— Всемирное общество защиты животных? — подсказала я. — По-английски звучит World Animal Protection.

Штаб-квартира у них как раз в Англии, в Лондоне. Действуют они в ста пятидесяти странах и объединяют порядка девятисот организаций. Я считала, что если этот Майкл оттуда, то в приют, где работает Лиля, вполне могло поступить финансирование — Всемирное общество защиты животных финансирует мобильные клиники для стерилизации бездомных кошек и собак. Но может финансировать и, так сказать, стационарный приют. И представитель этого общества вполне мог приехать к нам, чтобы лично делать операции, ассистировать и вообще посмотреть, как работает приют и кто в нем работает.

Но ведь это вполне может быть и прикрытием. И одно другому не мешает! Масса иностранцев занимается благотворительной деятельностью в свободное от основной работы время. Днем — антиквариатом и ювелирными украшениями, а вечером — бездомными кошками и собаками. Или двадцать четыре часа в сутки служат в разведке или контрразведке и по паре часиков параллельно создают себе «легенду».

— Сколько ему лет? — спросил Андрюша.

— Точно не знаю. Выглядит на тридцать.

— Симпатичный? — спросила я.

Женщина странно посмотрела на меня.

— Пользуется успехом у женщин или нет? — уточнил Андрюша.

— Да у кого ему здесь пользоваться? Всем, кроме Лили, здесь хорошо за сорок. У всех взрослые дети. И мы же не звезды эстрады, чтобы искать себе мужа на пятнадцать или двадцать лет моложе.

Я решила немного сменить тему и поинтересовалась, часто ли у них в приюте бывают иностранцы. Женщина ответила, что иногда приезжают представители организаций и обществ защиты животных, их же очень много по всему миру, и у нас есть, но до Майкла здесь никто раньше не работал. А благотворительные организации привозят корма, медикаменты. Чаще это представители скандинавских стран, немцы были, наши отдельные граждане помогают. Лиля состоит в нескольких интернет-сообществах, всячески пытается раздобыть деньги и все необходимое для содержания приюта. Лечит животных она сама, причем не только содержащихся в приюте. Сюда часто приносят животных из окрестных домов, и не только. Лиля очень хороший врач. Оказалось, что наша собеседница познакомилась с Лилей, привезя к ней собаку по рекомендации подруги, а теперь периодически приходит помогать. Просто так — это дает ей моральное удовлетворение. И остальные люди здесь работают на общественных началах.

— Лиля работает официально в какой-то ветеринарной клинике?

— Да. Тря дня в неделю. Остальное время она здесь.

Андрюша спросил, говорит ли Майкл по-русски.

— Немного, — ответила женщина. — Но плохо. Они с Лилей на английском разговаривают. Лиля специально язык подтянула, чтобы с представителями международных организаций общаться, и я же вам сказала, что она состоит в нескольких интернет-сообществах. Вроде только одно наше.

Больше мы не могли получить никакой информации у этой женщины, да и ей надо было заниматься собаками. Она ушла, а мы остались ждать окончания операции и появления Лили с Майклом. Устроились мы в небольшой приемной с двумя медицинскими кушетками, вероятно, и предназначенными для ожидания.

— Может, и неопознанный из могилы Миллера тоже иностранец? — вдруг мелькнула у меня мысль.

— С чего ты взяла? — посмотрел на меня Андрюша. — Да, одет был в иностранные шмотки, но ты на себя посмотри. Сейчас это не показатель. И как нам его опознавать, если он — иностранец? Может, конечно, вдова Мигеля Алонсо-Прохорова что-то скажет.

— С ней уже связались?

— Вроде да. По крайней мере, у нее спросят, что в России собирался делать ее муж.

— Так это я тебе уже сказала — просить у Миллера свою долю, на которую за прошедшие годы должны были набежать проценты. С Иваном Захаровичем собирался встретиться, вспомнить былое. Может, еще с кем-то из девяностых. Но тот тип, который ему в горло впился, ему в сыновья годится! У него не могло быть с ним дел в девяностые, тем более в советские времена.

— А дед Миллер сбежал, чтобы не платить? — хмыкнул Андрюша.

— Трудно сказать, почему он сбежал. Может, не от Мигеля Алонсо-Прохорова, а от кого-то другого.

— Кстати, Роберт Литтлджон собирался требовать у него бриллиант?

— Вроде нет. Я же тебе рассказывала — он хочет установить, кто из девушек оказался в Англии — Тамара Миллер или Татьяна Романова. Мы с Пашей оставили его у Шурика. Наверное, Шурик расскажет мне о результатах генетической экспертизы. И вообще, о чем разговаривали. Для начала, думаю, хорошо напьются.

— Так, Роберт Литтлджон узнает, что он не родственник Миллеров. Что он будет делать дальше? Требовать эксгумации останков последнего русского царя? Кого-то из великих княжон? Опять Александра Третьего? Он будет доказывать, что является прямым потомком расстрелянного Николая Второго, правнуком великой княжны Татьяны? Чтобы у своей королевы потребовать вывезенные в Англию сокровища? Обратиться в швейцарские банки? У России что-то потребовать? В Зимнем дворце поселиться? В Екатерининском? Что он хочет?! Какая у него конечная цель?